При этом подобные «патриоты» выступают в самом разном обличье. Так, одни из них, искусственно вырывая из контекста единого исторического процесса отдельные суждения, высказывания, свидетельства, делая упор только на героические эпизоды истории, говоря только о прогрессивном содержании своей культуры, внушают мысль о своей национальной исключительности как народа, об исключительности (как правило, только в героическом плане) истории культуры и т. д. Другие, и это, как правило, служители мусульманского культа Чечено-Ингушетии, руководствуясь собственным пониманием патриотизма, любви к своей нации, стремятся к национальной замкнутости, борются против, как они выражаются, «обрусения» вайнахской молодежи. Особенно рьяно они выступают против межнациональных браков. Тех же из числа чеченцев и ингушей, которые стоят на противоположных позициях, они считают «отступниками» от обычаев предков, утверждают, что это люди, «потерявшие уважение к своему народу».
В работе с воинами из числа чеченцев и ингушей следует иметь в виду то обстоятельство, что среди их отдельной части приверженность к своим обычаям, традициям порой носит гипертрофированный характер. Для этой категории молодежи чаще всего не существует понятий «положительные» и «отрицательные» обычаи. Они считают: «Национальное — значит, только положительное». Малейшая попытка критики этих обычаев и традиций, в том числе мусульманских обрядов и праздников, воспринимается болезненно, вызывает у них активную отрицательную реакцию.
Мусульманские обряды и праздники воспринимаются как лучшая составная часть национальных обычаев и традиций. Отсюда в их сознании понятия «чеченец», «ингуш», и «бусулба» (т. е. мусульманин) неотделимы друг от друга. Поэтому критика ислама, его вероучения, обрядов и празд-ников, а также патриархально-родовых пережитков еще нередко расценивается как оскорбление национальных чувств, посягательство на национальное достоинство.
Одной из прекрасных черт чеченского и ингушского народов является трудолюбие.
Исторические факты с достоверностью свидетельствуют, что первые русские поселенцы на Кавказе, а впоследствии и трудовое казачество нередко учились у горцев не только специфике труда и технологии, но и неистощимой работоспособности, упорству, с которым они отвоевывали у, природы ее богатства.
Огромными трудностями в добывании средств к существованию можно объяснить то, что ни один чеченец или ингуш, особенно пожилого возраста, никогда равнодушно не пройдет мимо валяющихся на дороге кусочков хлеба или других продуктов питания. Он поднимет их, положит там, где на них не сможет наступить нога человека.
В семьях чеченцев и ингушей всегда имеется отдельная посуда для остатков хлеба и других пищевых продуктов. Их никогда не сваливают в общее мусорное ведро и не несут на общую свалку.
У вайнахов есть такое понятие, как «хьанал сискал». Смысл этих слов такой: «Честный, собственным трудом и потом заработанный хлеб». Люди, имеющие этот «хьанал сискал», всегда в народе пользовались большим почетом и уважением.
У любого народа благоговейным вниманием и почтением пользовались те предметы природы, которые их больше всего окружали и с которыми было связано их существование. Народы Северного Кавказа поэтизировали, в частности, камень и железо, потому что именно эти дары природы преимущественно использовались ими в процессе их жизнедеятельности.
И это нашло отражение в устном народном творчестве вайнахов. Например, в сказаниях о нартах — мифических богатырях из героического эпоса народов Северного Кавказа, — непобедимость богатырей, верность родной земле и народу связываются с их рождением из камня.
Тем не менее все сказанное о трудолюбии народа вовсе не говорит о том, что среди чеченцев и ингушей, как и среди любого другого народа, не было лентяев, бездельников, тунеядцев. Конечно же, были. Есть они и сейчас: алчные, жадные, готовые ради рубля пойти на любые преступления.
Трудовое воспитание детей в семьях чеченцев и ингушей начинается сызмальства. Девочки с раннего возраста учатся готовить пищу, занимаются рукоделием, охотно берутся за уборку дома. Мальчики же, как правило, выполняют работу, связанную с более высокими физическими нагрузками: вместе с отцом, старшими братьями они, например, занимаются строительством, обрабатывают землю, на зиму заготавливают дрова и т. д.
Такое разделение труда детей в вайнахской семье впоследствии и формирует у юношей довольно устойчивый стереотип «мужской» работы. И если этот стереотип не удается разрушить до того, как парень уйдет на воинскую службу, то поначалу могут возникать конфликты. Такой молодой солдат по привычке считает, что убирать жилье и служебные помещения, работать в столовой, мыть посуду и т. д. — не его обязанность. И это чуть ли не посягательство на «мужское» достоинство.
Разумеется, требования армейского уклада жизни не могут и не должны делать в этом случае никаких исключений и поблажек. Командир может помочь таким новичкам втянуться в эту работу безболезненно, с точки зрения психологической перестройки, терпеливо объясняя солдатам, что в армии нет «престижной» и «непрестижной» работы.
Положительными чертами чеченцев и ингушей, сформировавшимися на протяжении всей их истории, были мужество, отвага.
Когда в семье горца подрастал сын и наступал его черед стать воином, защитником родного края, то по древнему обычаю отец напутствовал его такими словами: «Будь мужественным, сын! Я прокляну тебя своими сединами, если ты дрогнешь в бою!».
А мать говорила ему так: «Я прокляну молоком, вскормившим тебя, если ты окажешься трусом!».
Очень многие призывники из числа чеченцев и ингушей просятся в военных комиссариатах на службу в войска, за которыми прочно укрепилась репутация войск мужества и отваги: воздушно-десантные, пограничные, бронетанковые и т. д. Эти ребята охотно овладевают техникой и оружием, увлеченно занимаются спортом. И такое стремление, на наш взгляд, командирам частей и подразделений надо всячески поддерживать и поощрять.
Одним из самых древних обычаев чеченцев и ингушей является уважение к старшим. И, в первую очередь, к родителям.
В абсолютном большинстве семей вайнахов создается атмосфера большого внимания и заботы о старших. Если они не живут с одним из сыновей, то, например, лучшие из покупаемых продуктов дети всегда относят в дом родителей.
В сельской местности, как правило, для стариков во дворе ставится отдельный домик. Это ведется испокон веков и делается для того, чтобы не стеснять их, не создавать для них никаких неудобств.
Сыновья, возвращаясь домой с работы или из дальней поездки, прежде всего идут к старикам, чтобы поговорить с ними, поделиться своими радостями и заботами. Кто лучше родителей поймёт детей?..
Не только сын, дочь, но и все другие члены семьи, в том числе и внуки, проявляют заботу о стариках. Дети называют деда «воккха дада» (большой отец), а бабушку чаще всего «нани», то есть «мать». Сестер отца, матери называют «деца», старшего брата отца, матери — «воккха воша» (старший брат), а меньших — «жима ваша» (младший брат). Существует обычай, по которому родители, а также дедушка, бабушка, младшие братья и сестры из уважения не называют первенца по его настоящему имени, а дают какое-то ласкательное имя.
Не встать при появлении стариков или же сесть без их настойчивого приглашения расценивается как большой недостаток в воспитании, как нарушение обычая.
Дети могут ослушаться, не выполнить просьбу отца, матери, и последние, на худой конец, простят. Но считается совершенно недопустимым и непростительным, если дети ослушаются, не выполнят ту или иную просьбу дедушки, бабушки, других старших родственников или соседей.
Употребление спиртных напитков в присутствии родителей, дядей и тетей, не говоря уже о других более старших родственниках, в вайнахских семьях считается совершенно недопустимым. Нельзя также позволять себе разговаривать с родителями, вообще со старшими повышенным тоном, ве-сти себя развязно.
У чеченцев и ингушей не обойдут вниманием и заботой дом, в котором произошло радостное событие или же горе. Вернулся сын из армии — собираются все родственники. В доме смех, радостное возбуждение. Женился сын, вышла дочь замуж — и все родственники, соседи опять в доме. Никаких особых приглашений не требуется.
В случае же возникновения какого-либо нежелательного инцидента в селе говорят: «Юноша такой-то нарушил обычай. Неправильно себя вел». Вокруг него и его родни формируется отрицательное общественное мнение. А этого любой чеченец, ингуш очень и очень боится, ибо для него нет боль-шего наказания, чем уронить себя в глазах односельчан.
Вот эту особенность национальной психологии следует учитывать и в работе армейских воспитателей. Часто бывает так, что письмо командира родителям воина, совершившего проступок, имеет гораздо большее воспитательное воздействие, чем дисциплинарное взыскание.
Существует распространенное мнение, что характерной чертой кавказских народов, в том числе и чеченцев и ингушей, является вспыльчивость. Мнение это трудно оспаривать.
Но в вайнахской среде горячность, невыдержанность всегда расценивались как легкомыслие, считались недостойными уважающего себя мужчины.
Жалобы на жизненные трудности, сложности, отсутствие выносливости, невоздержанность, жадность в еде, корыстолюбие — все это осуждается у вайнахов, как и у всех других народов.
Отдельный человек не мыслит себя вне рода.
Это издревле укрепляло систему: «человек — семья — род —тейп — сельская община». Включенный в систему этих отношений человек обязан был поддерживать авторитет своего рода, фамилии, аула, где бы он ни находился. В свою очередь, сородичи и соплеменники должны защищать своего человека, независимо от того, мужчина это или женщина.
Отступление же от этих правил могло привести к опрометчивым шагам, нежелательному конфликту. Наиболее трагическим следствием подобных взаимоотношений нередко была кровная месть. Этот страшный пережиток жив, к сожалению, кое-где в Чечено-Ингушетии и по сей день.
Нельзя не сказать и о таком социально-психологическом явлении, до сих пор довольно широко распространенном среди чеченцев и ингушей, как «яхь». На русский язык слово можно перевести, как «соревнование», «здоровое соперничество».
Следуя этому обычаю, человек во всем стремится быть не хуже, а лучше своих друзей, однокашников, односельчан. И это стремление является одним из действенных мотивов поведения человека. Поэтому «яхь» органически вплетается во все другие обычаи.
Если о человеке говорят, что у него нет «яхь», то это верный признак того, что он потерял авторитет среди людей своего круга. Когда же речь идет о представительстве мужского пола, то подобная характеристика равносильна тому, как если бы его назвали не мужчиной. И, наоборот, сказать о чеченце, ингуше, что у него сильно развит «яхь», — это значит высказать ему высшую похвалу. Такой человек считается образцом поведения.
Когда молодой человек из числа чеченцев и ингушей готовится к призыву в ряды Вооруженных Сил СССР, накануне с ним беседуют отец, дядя или дедушка. Они дают наставления следующего примерно содержания: «У тебя должен быть яхь. Ни в коем случае ты не должен быть хуже своих товарищей. Не давай в обиду слабого, кто бы он ни был, и сам не обижай. Ты должен служить так, чтобы нам за тебя не было стыдно, чтобы мы перед односельчанами не почернели лицом».
Нельзя нанести чеченцу и ингушу большего оскорбления, чем сказать: «Ты не мужчина». Это будет большой оплошностью со стороны человека, который не знает обычаев, традиций этих народов. Свой человек из числа близких родственников может себе позволить такое. Но никому другому это непозволительно. Такое оскорбление не прощается.
Следует иметь в виду и то, что чеченец и ингуш как тяжелое оскорбление воспринимает употребление нецензурной брани в обращении с ним. Без преувеличения можно сказать, что редко какой вайнах позволит себе нецензурщину, тем более в присутствии молодых, О таком человеке говорят: «оьзда стаг вац» — «это неблагодарный человек».
Особенно сильным бывает гнев любого чеченца или ингуша, если в нецензурной брани фигурирует женщина: мать, сестра, другая близкая родственница.
Наконец, если чеченец или ингуш до конца последователен в соблюдении норм и требований, вытекающих из национальных обычаев и традиций, то он не только сам никогда не обидит, но и возьмет под защиту, под свою опеку слабого. Конечно, и здесь не обходится без отщепенцев, и, к сожалению, их не так уж мало.
Далее, еще живы такие пережитки патриархально-родовой морали, как недозволенность жаловаться в государствен ные учреждения, прибегать к их защите от обидчиков, требовать восстановления справедливости путем вмешательства правоохранительных органов.
Молодые воины, в том числе и вайнахская молодежь, считают почему-то унизительным делом информировать своих командиров о тех или иных происшествиях или недостатках. Редко кто из них подаст рапорт, в котором содержится просьба принять меры воздействия к провинившемуся сослуживцу или обидчику. Зато в такой ситуации могут прибегнуть к выяснению отношений «один на один», которое, как известно, далеко не всегда заканчивается мирным исходом.
Здесь, как и в иных случаях, командирам целесообразно опираться на индивидуальные беседы с воинами, разъяснять им требования дисциплинарной и уголовной ответственности за самосуд над своими сослуживцами. Такой подход, как показывает практика, дает хороший воспитательный эффект.
Еще один традиционный обычай горцев — гостеприимство.
У чеченцев и ингушей, если в дом пришел гость, принято встречать его радушно.
Они убеждены, что гость и гостеприимство — это «беркат», т. е. благополучие. В дом же, в который не входит гость, любят говорить вайнахи, «не войдет и благодать».
Однако есть примеры иного рода, когда, пользуясь превратно понимаемым гостеприимством, матерые преступники, рецидивисты совершали убийства, грабежи и между тем длительное время избегали справедливого возмездия. Но это уже не гостеприимство, а укрывательство, преступление перед законом.
С гостеприимством связана и другая черта чеченцев и ингушей. Это весьма дружелюбный, открытый характер. Здороваясь, они раскрывают объятия, сближаются сердцем к сердцу, выражая тем самым чистоту помыслов, сердечность и искренность в отношении к человеку. Эта черта характера проявляется и в других случаях.
