МЕШКОВ ОПИСАЛ ВПОСЛЕДСТВИИ ЭТУ НОЧЬ ТАК:

«С КП на Фортамбеке по радиосвязи (которая стала ежечасной) были переданы требования вертолетчика Петрова к взлетной полосе: круг диаметром 30 метров и примыкающий к нему прямоугольник 15 на 100 метров, крутизна поверхности, ее ориентации, две тропинки длиной по километру с обеих сторон полосы для оценки рельефа с воздуха, разметка флажками и сброшенной накануне угольной пылью; критический срок готовности – 8.00. А у ребят, которые провели по две недели на 6–7 тысячах, которые в предельном темпе накануне на этой высоте транспортировали больного Степаняна, которым давно уже пора просто отдохнуть от физических и эмоциональных нагрузок, до этого самого критического часа посадки вертолета осталась только ночь. Ночь и две с лишним тысячи квадратных метров снега, сыпучего снега, который надо утоптать, утрамбовать. Виктор Власов, Валерий Петифоров-Северов, Нурис Арыпханов, Юрий Хакимулин и другие участники объединенного спасательного отряда Академии наук, международного альплагеря, медико-биологической экспедиции – двадцать человек – выдержали этот бой: полоса нужного качества и в установленный срок была готова».

3 августа 197... года. 9 часов 30 минут

Сейчас полетим. Петров садится на своем Ми-4 на Плато, а мы с пилотом Сергиенко на Ми-8 будем крутиться рядом. Чтобы время так долго не тянулось, сел за дневник. Но, кажется, зря... Да. Летим.

10 часов 10 минут

Первым на Плато вышел Юра, на следующий день – Догеров.

ДОГЕРОВ: «Наш выход был сугубо научным, по крайнем мере для меня, ибо совершать восхождение на пик Коммунизма не входило в мои планы. С Юрой Степаняном и гляциологом Петей Лихачевым начали проводить свои работы сначала на Парашютистов, потом на леднике Трамплинном и затем под самой вершиной пика Коммунизма – на Большом барьере. Работы наши новы и чрезвычайно интересны, мы все трое увлекались и радовались возможностям провести такие уникальные исследования. 25 июля мы были на 6500, 26 июля поднялись на 6900 и выше, а на следующий день начали спуск и на высоте примерно в 6700 встретили группу Мешкова – Ванина».

ЗАДОРИН: «С Вадимом я в 1969 году был на пике Корженевской, а в 1970 году вместе шли на пик Коммунизма, но дошли только до 6850. Три ночи пережидали непогоду с ураганным ветром и откатились вниз. В этом году решили взять реванш и в том же составе: Вадим, Иван и я.

В первый день дошли до Верблюда (скалы ,на второй половине пути по ребру «Буревестника»). Смотрим, лежит сверток: «Поролон и брюки для Кузнецова». Жаль, нет Сан Саныча, весело было. Иван говорит: «В бой идут одни старики!» На другой день вышли на Парашютистов, Сильный снегопад, пришлось мне два часа выкапывать палатку цз-под снега. Вадим плохо себя чувствовал без акклиматизации, да и Ваня что-то занемог. В четыре часа дня приехал на снегоходе Мешков (мы ждали его с утра). Дал нам лыжи. Ивану совсем нехорошо, идти не может. Надели мы с Вадимом лыжи и двинули без рюкзаков. Погода хорошая, пошли без пуховок. Вадим шел позади с дистанцией в полкилометра, я останавливался на Плато, ждал его. Потом он бросил лыжи и пошел пешком. Уже через час поняли, что с пуховками мы дали маху, без них очень замерзли. Шли до «Востока» около трех часов. Мешковцы и Гулин отогрели нас на «Востоке» чаем. Прекрасные ребята мешковцы!»

ЗАДОРИН: «Когда сошлись с гляциологами, я считал, что им надо уйти вниз, они же без палатки, без продуктов. Были дебаты. На 7300 тех, кто был без мешков, положили в середину. Какой отдых в такой тесноте?! Сил не набрались, никто не спал».

СТЕПАНОВ: «Мы пришли на Плато группой: Арыпханов, Шишков и я. Моя научная программа требовала работать здесь минимум три дня. Но после нескольких переходов на Плато я понял, что выше идти не смогу. Образовалась группа: Арыпханов, Стуков и доктор Шишков. К ним присоединились из нашей спортгруппы Куликов и Рокотов. Они вышли за Ваниным, отсутствовали два дня и 31 июля вернулись физически и морально травмированными».

МЕШКОВ: «Вот так мы и заночевали все семеро в одной палатке (Ванин, Гулин, Задорин, Мешков, Степанян, Догеров, Лихачев). Площадка была маленькая, в полпалатки, да еще они втиснулись. Стойки падали, снежная крупа попадала внутрь, все барахло – шекельтоны, примуса, веревки, кошки – съехало вниз. Три раза за ночь пришлось всем вылезать из палатки. Самая паршивая ночевка из всех моих ночевок. Снег со склона стекал и вытеснял нас. Тогда я встал, вылез и соединил конек палатки со склоном, стало лучше. Сна, конечно, никакого. Я спросил Ванина:

—  Может быть, не пойдем? – После такой ночи меня беспокоило, как проходить предвершинный гребень. Для ослабленных людей там опасно.

—   Ребята, – говорю, – я обещал Вадиму Петровичу, что мы здесь заночуем.

—   Бочаров велит спускать, – неуверенно тянет Степанов.

Но я овладел положением:

– Распаковывайте, – говорю, – ставьте палатку./ Уложили Ванина в палатке. Коля Степанов устроил его на двух поролонах, а сами мы на снегу. Вадим Петрович отхлебнул бульона, прекрасно! Но он уже терял контроль над собой. Человек он скромный, даже стеснительный, никому никогда не мешал, быть с ним вместе в палатке – одно удовольствие. А тут лег по диагонали и даже не замечает этого. Но дышит хорошо. Утром на 6500 мы узнали по связи о смерти Юры. «Восток» передал. Видимо, Вадим Петрович очень остро воспринял гибель Юры, хотя и молчал. Сказал только: «Мужественно шел Юра».

ЗАДОРИН: «На 6500 подвалило много народа. Вадима сопровождали два врача. Они заночевали, я ушел вниз. Юру спустили на «Восток», уложили в большой палатке, сделали уколами блокаду. Он заснул. Под утро проснулся и тут же умер. Без слов.

На «Востоке» я застал Стукова и Куликова лежащими. Беспорядок, неопрятно... Я спрашиваю Нуриса: «Что произошло?» Все молчат. Тогда я говорю: «Нурис, возьми руководство!» Нурис приказывает мне идти вниз с больными. Забралу мы с Петей Лихачевым Стукова и Куликова и пошли вниз, на Фортамбек».

4 августа 197... года

Ну дела... С утра узнаем, что с Плато несут вниз... Гулина. «Острый» живот, та же картина, что и у Юры. Говорят, есть такой закон в медицине – закон парных случаев. Не закон, а мистика какая-то! Вот напасть... Бывают в альпинизме несчастные случаи – сорвался человек на скалах или на льду, попал в лавину или камнепад, провалился в трещину – всякое бывает, но у вас не альпинистские случаи, у нас самые обыкновенные болезни. И надо же – Афанасий! Казалось, здоровее этого малого нет никого на всем Фортамбеке. Правда, он, Степанян, Догеров и Лихачев дольше всех были на высоте, почти три недели. И на вершине была как раз эта четверка. Притом еще нечеловеческие усилия...

Состояние у Гулина тяжелое. Ребята опять торопятся, работают вовсю, хотят спустить Афанасия сегодня к вечеру, чтобы сделать операцию. Ведь Юра жил с перитонитом всего сутки.

18 часов

Возвращаются ребята. Вышел к леднику встретить их. Худые, почерневшие, обросшие. Некоторые из них потеряли, надо полагать, по 12–15 килограммов веса. Подошел к Нурису, он сидел с другими на камнях, поджидая отставших. Обнялись, поцеловались и молчим. Потом заговорили о каких-то пустяках. Нурис будто постарел на десять лет, страшно на него смотреть. Афанасий Гулин шел сам. Его, конечно, поддерживали, но шел он на своих ногах. Привели, вымыли и сразу положили на операционный стол.