Переход с ишаками был здесь невозможен, и, распрощавшись с нашим обозом, мы начали организовывать переправу. Сосенка, заклинившись между камнями, образовала утлый мостик над бешеным потоком. Переправив с тщательной страховкой одного из альпинистов, мы быстро транспортировали на карабине рюкзаки, а потом и остальных членов команды. Начались «челночные» операции по переноске грузов.
Солнце склонилось к западу, начал накрапывать дождь, и, сделав лишь два коротких рейса, мы вынуждены были заночевать на живописной лужайке, около маленького родничка. Барабанивший по палатке дождь, бодрое фырчание примуса и перспектива сытного ужина – создавали обстановку домашнего уюта, располагающего к лирическим размышлениям. Так зародился дневник, которому мы далее и предоставляем слово.
8 августа. Стиснутое в нижней части отвесными стенами мрачного каньона ущелье постепенно расширяется. Дремучий лес, напоенный густым ароматом вековых сосен, перемежается с широкими зелеными лужайками. Слева видно узкое боковое ущелье с водопадом, сверкающим в лучах солнца. На берегу кристально чистой речки мы заметили ямы, старое кайло – явные следы золотоискателей. Природа здесь резко отличается от привычных нам ущелий северных склонов Кавказского хребта, напоминая алтайскую. Дейкин обращает наше внимание на стадо туров, мирно пасущихся на боковом склоне среди скал в 2–3 часах ходьбы от кино, базара, почты.
Пройдя мимо остатков старого коша, решаем разделиться. Мы с Верой Шер уходим вперед, чтобы подыскать место для базового лагеря, остальные возвращаются к месту ночлега за оставленным там грузом.
Тропа вьется все выше, пересекая журчащие ручейки. Ущелье постепенно расширяется, и Тютю-су разливается несколькими мелкими рукавами среди песка и гальки. Лес редеет, становится мельче. Попадаются заросли можжевельника. Впереди вздымаются закованные в ледяную броню мощные стены Джайлыка и Тютю-баши. Тропа теряется среди остатков древних морен. На границе леса выбираем ровную лужайку для лагеря.
Вера возится с примусом, готовя ужин, но тишину вечера нарушает неожиданный взрыв, столб пламени вырывается из примуса, и Вера катается по земле, стараясь сбить пламя с загоревшейся штормовки. Соединенными усилиями товарищей пожар ликвидируется. Вера отделалась незначительными ожогами и опаленными ресницами. Больше всех досталось мне: в суматохе я расшиб себе о камень коленную чашечку, она распухла. Всю ночь прикладываю холодные компрессы.
9 августа. Товарищи отправляются в верхний цирк на разведку нижней части северных стен, закрытой от нас крутой конечной мореной, спадающей в ущелье. Я, как инвалид, остаюсь в лагере, пытаясь излечиться ускоренными темпами.
К вечеру возвращаются усталые, но довольные товарищи. Обсудив различные варианты, окончательно решаем штурмовать Тютю-баши, мрачная громада которой довлеет над всем! ущельем. Закованная в лед 1 300-метровая стена бросает нам вызов. Явный путь на нее пока не обнаружен, но мы надеемся завтра произвести более глубокую разведку. Боль в ноге утихла, и я, вероятно, смогу принять участие в восхождении.
При свете гигантского костра из можжевельника отбираем продукты и снаряжение, готовясь к выходу. Продукты на пять дней, ледовые и скальные крючья, молотки, карабины, палатка, два спальных мешка – таков основной общественный груз. Берем также кухню «мета» с запасом сухого спирта. От примуса все теперь шарахаются, как от змеи – слишком свежо в памяти вчерашнее происшествие.