Производя засечки видимых вершин во время восхождений и сопоставляя материалы различных походов, альпинистам удалось выяснить истинное орографическое строение района. Сравнивая новые данные с топографическим материалом, которым располагала наука до настоящего времени, мы видим, насколько они существенно расходятся. Особенно велики ошибки, допущенные топографами в районе ледников Голубина и Б. Алаарчинского. Очевидно, здесь была проведена маршрутная съемка по дороге на Сусамыр через перевал Ала-арча, все же остальные элементы были, повидимому, «дорисованы» по интуитивным предположениям, но никак не на основе инструментальной съемки. Впрочем, как известно, даже самые смелые догадки и домыслы ни в коей мере не возмещают отсутствия точных географических данных. Альпинисты республики в значительной степени уточнили карту.

Летом 1949 г. в ущелье появились участники альпиниад «Большевика» и «Медика». Одна из спортивных групп альпиниады «Медика» во главе с И. Семененко, возвращаясь с восхождения на пик Манас, свернула в ущелье Топ-карагай, чтобы предпринять еще одну попытку восхождения на Теке-тор. Но и эта попытка не увенчалась успехом.

Победу над вершиной одержала спортивная группа «Большевика».

В палаточном лагере альпиниады «Большевика», расположенном в устье реки Адыгене, собралась спортивная группа, поставившая своей целью восхождение на вершину Теке-тора. Во главе группы были инструктора П. Коркин и JI. Романенко, которые еще в 1948 г. предпринимали попытки восхождения.

Влажный серый туман клочьями проплывает перед распахнутой палаткой, цепляясь за покрытую росой высокую траву. В разрывах тумана видна просторная ровная поляна, по которой, причудливо извиваясь, бежит широкий ручей. Тишину раннего утра нарушает лишь мелодичный свист птицы. Кажется, что мы на опушке подмосковного леса и только туман скрывает прозрачные перелески, широкие колхозные поля с зеленеющими посевами, далекую околицу деревни со склонившимися над колодцами журавлями и цепочкой телеграфных столбов на горизонте.

Но, когда с первыми лучами невидимого еще солнца, поднимается туман, слева от нас возникает косой зеленый склон морены с громадными серыми камнями, напоминающими спящих доисторических животных, с отвесными скалами, замыкающими всю правую сторону поляны.

Когда в конце августа 1948 г. команда альпинистов «Спартака», измученная физически, но гордая победой над суровой Безингийской стеной, спускалась с языка ледника Безинги, немногие из нас думали, что меньше чем через год мы снова придем в эти места с тяжелыми рюкзаками за плечами.

Зимой, читая описания ранее пройденных маршрутов, строя планы на будущий сезон, мы все чаще и чаще останавливались на массиве Дых-тау – Коштан-тау. Хотя этот район достаточно освоен альпинистами, все же в нем можно найти немало нерешенных проблем. В частности, совершенно неосвоенной оставалась северная стена маесива, а такие задачи, как восхождение на Мижирги или Дых-тау с севера, с давних пор были мечтой многих сильнейших групп. Но самым заманчивым и, быть может, даже дерзким предприятием казался никем еще не пройденный полный траверс всех вершин хребта Коштан-тау – Дых-тау с востока на запад.

В 5 часов утра 12 августа команда вышла вверх по ущелью Мижирги. В состав ее входили: заслуженные мастера спорта Н. А. Гусак и В. П. Чередова, мастера спорта И. П. Леонов, В. С. Пелевин, Я. Г. Аркин и перворазрядники В. С. Мартынов и Ю. Б. Москальцов. Первые пятеро, так же как и бессменный капитан команды, заслуженный мастер спорта В. М. Абалаков, являлись «старой гвардией» «Спартака», имеющей за плечами не один год совместной работы, двое остальных – молодые украинские альпинисты, впервые влившиеся в этом году в нашу команду. В составе нашего коллектива были инженеры-конструкторы, педагоги, архитекторы, строители, студенты.

В опустевшем лагере остались лишь врач (он же радист) команды А. И. Калмыков и пятнадцатилетний Миша Аркин, которые должны были наблюдать за группой, поддерживая с ней световую связь.