При составлении своей Генеральной карты Кирилов использовал не только карты геодезистов, участников генеральной съемки России, но и все известные ему новейшие достижения русской картографии. Так, при нанесении на карту северо-восточного побережья Азии он использовал карту Беринга 1730 г., а для изображения контуров Каспийского моря воспользовался картой Соймонова 1731 г. При нанесении на карту очертаний западной части Центральной Азии и контуров Аральского моря Кирилов руководствовался материалами И. Унковского [55, стр. 26] и сведениями 1731 г., полученными от переводчика Магомета Тевкелева [И, стр. 58—60]. Кроме того, он использовал имевшиеся в его распоряжении иностранные карты пограничных с Россией государств. В «Покорнейшем объявлении о Атласе российском» Кирилов писал, что его Генеральная карта Российской империи «в себе не точию одной Российской империи владение показывает, но и всех с нею соседних областей изъявляет знатные части с таким аккуратством, кои прежде не были известны». Отметив, что на его карте дано изображение Хивы, «Великой Тартарии», Кореи и их границы, он добавляет, что все это «взято и со многих карт оригинальных, печатанных в самом Пекине, переведено и внесено» [5, стр. 24—25].
Сравнивая карту Кирилова с Генеральной картой России, изданной Академией наук в 1745 г., О. В. Струве писал: «В точности нанесения подробностей карта Кирилова едва ли уступает академической, доказательством чему служит, между прочим, упомянутое уже более точное изображение Каспийского моря, а также относительное положение Аральского моря. Из всего видно, что Кирилов везде старался пользоваться лучшими, доступными ему источниками. Если побережье Северного океана на его карте изображено менее точно, чем на академической, то нужно помнить, что более точные сведения об этом море и его побережье собраны были уже после окончания его труда» [48, стр. 15].
Одновременно с рядом достоинств Генеральная карта Кирилова обладала и многими недостатками. К их числу следует отнести неправильные очертания Крымского полуострова и Азовского моря, соединенного с Черным морем двумя проливами, как на карте Я. Брюса и Ю. Менгдена 1699 г. [19, стр. 260], неправильное изображение Курильских островов и нанесение на карту несуществующей «Земли Гама», заимствованной из карты Делиля 1733 г., и, наконец, бедность географического содержания. На карте показаны только государственные границы и границы губерний, границы же уездов не обозначены. Нанесены только крупные города и очень незначительное количество более мелких населенных пунктов, причем некоторые без указания названий. Речная сеть, хотя и дана достаточно подробно, но большинство рек и в том числе даже такие большие, как Обь, Селенга и др., наименований не имеют. Леса, дороги, степи, болота и т. д. на карте не указаны. Возможно, что, намереваясь выпустить Атлас специальных карт России, Кирилов не считал нужным перегружать свою Генеральную карту излишними географическими подробностями, но скорее всего бедность содержания карты объясняется той поспешностью, с которой заканчивались работы по ее изготовлению в связи с отъездом Кирилова в Башкирию, а также и тем обстоятельством, что Кирилов, зная недостатки своей карты и издавая ее «вместо формы будущей верной карты», вынашивал уже в это время план создания более точной и более подробной карты, подготовительные работы к составлению которой были предприняты им вскоре по прибытии в Уфу.
Что же касается некоторой растянутости карты по параллели — основного недостатка карты Кирилова, обусловленного неточностью долгот, то его нельзя ставить в вину И. К. Кирилову, потому что точное астрономическое определение долгот, начатое в России впервые в 1727—1728 гг., налаживалось с большим трудом и очень медленно. К началу 30-х годов, когда Кирилов приступил к составлению Генеральной карты, были определены долготы только семи астрономических пунктов, а именно Петербурга, Архангельска, Илимска, Большередка, Нижнекамчатска, Казани и Тобольска. Этих данных было недостаточно, чтобы обеспечить необходимую точность карты, к тому же не все эти данные были достаточно точны. Так, Де-ла-Кройер при определении долготы Архангельска, как позднее было установлено О. В. Струве, ошибся «без мала на 2°», Делиль же опровергал точность определения долготы Илимска участниками Первой Камчатской экспедиции, полагая, что при определении этой долготы была допущена ошибка либо при наблюдении, либо при вычислении.
Недостатки карты Кирилова были замечены и указаны некоторыми его современниками. Так, В. Н. Татищев [50, стр. 51—52] и Л. Де-ла-Кройер указывали на некоторые погрешности в долготах и в широтах. Академик К. Ф. Гросс в письме к А. Д. Кантемиру, сравнивая карту Ф. Страленберга с картой Кирилова, отмечал бедность содержания последней [25, стр. 433].
