Приняв на себя руководство Оренбургской экспедицией, Татищев начал свою деятельность с того, что признал всю работу, проделанную геодезистами под руководством Кирилова, неудовлетворительной, а сочиненные ими карты и журналы неправильными из-за отсутствия «обстоятельных на их недовольное искусство инструкций» [27, т. 3, стр. 499—500]. Несколько позднее, в доношении в Сенат 30 апреля 1739 г. [17, стр. 135], справедливо отметив недостатки, имевшиеся в работе геодезистов, он сделал совершенно неверный и ничем не обоснованный вывод о полной непригодности карт и бесполезности всей работы, проделанной геодезистами и Кириловым. Карты Кирилова, как указывалось выше, впервые дали широким кругам населения представление о нашей стране в целом и об отдельных ее частях. Картами Кирилова в течение почти 20 лет (с 1726 до 1746 г.) пользовались все учреждения в своей практической деятельности, по ним учились в школе, их печатали в заграничных атласах. Татищев больше, чем кто-либо другой, должен был знать об этом, равно как и о том, что недостатки в работе геодезистов были главным образом обусловлены теми трудностями, с которыми было связано у нас становление научной картографии. С этими трудностями ему самому пришлось столкнуться в своей практической деятельности на этом поприще и преодолеть их, так же как и Кирилову, не удалось.
Сразу же по вступлении в должность начальника Оренбургской экспедиции Татищев, обнаружив некоторые непорядки в делах и бухгалтерии, поспешил донести в Петербург: «При Кирилове канцелярского порядка, как устав повелевает, учинено не было; протокола и журнала порядочно не содержано; списков служителям с их окладами не учинено, и хотя подьячих было не мало, но все набраны молодые и малоискусные, а к тому и повытей было не росписано; записок одного дела искать нужно по разным местам. Счеты весьма неправильны, потому что приход и расход был в разных руках и весьма беспорядочен, чрез что учинились проронки; окладных книг учинено не было; давано жалованье все по выпискам, а от того учинены передачи. В подряде провианта и провоза великия передачи — из корысти или из продерзости, неизвестно» [15, стр. 155].
Не понравились Татищеву и ближайшие сотрудники Кирилова. Уже 16 октября 1737 г. он сообщил в Петербург, что уволил ботаника Гейнцельмана за то, что тот, не зная русского языка и не имея достаточных знаний, «жалованье брал напрасно», и живописца Касселя, который «брал по четыреста рублей, в год и через три года ничего не сделал, но во многих продерзостях явился» [27, т. 3, стр. 500—501]. Забраковал В. Н. Татищев и место, на котором был построен город Оренбург, и само строительство города, осуществлявшееся, по его словам, «без всякого архитектурного порядка», и добился в 1739 г., как об этом говорилось выше, постановления о перенесении г. Оренбурга на другое место.
Человек умный и проницательный, Татищев тем не менее не сумел оценить по достоинству труды Кирилова. В его оценке деятельности Кирилова сквозит явное пристрастие и плохо скрытое раздражение родовитого шляхтича, считавшего науки, в частности географию, исключительной привилегией дворянства, против выходца из сословных низов Ивана Кирилова, который не только завоевал себе авторитет в области картографии, но и возглавил большую экспедицию, имевшую государственное значение.
Татищев пользовался всяким удобным случаем, чтобы выставить, напоказ или подчеркнуть недостатки и промахи в работе Кирилова, нередко допуская оскорбительные и явно несправедливые выпады по его адресу. Так, он утверждал, что Кирилов и Тевкелев исключительно ради личных корыстных интересов лживыми обещаниями огромной прибыли и пользы для государства убедили правительств о снарядить экспедицию в Башкирию. В письме к кабинет-секретарю П. А. Черкасову он писал: «В 1737-м перевели меня в Оренбургскую комиссию, которую, как видно, по обману Тевкелева и Кирилова для чаемого великого прибытка начали. Я же, прибыв, усмотрел, что оное вымышлено более для собственной, нежели казенной, пользы, стал истину доносить и те обманы обличать» [36, стр. 37—38].
Даже в своем «Лексиконе», отмечая несостоятельность и авантюрность попыток организовать поиски «песошного золота» в Средней Азии, Татищев не упустил случая наряду с именами Черкасского и Гагарина упомянуть и имя И. К. Кирилова: «Сенатский секретарь, — пишет он, — от безпутных предприятий впал в великие долги и, не зная, чем оплатиться, по совету с переводчиком Тевкелевым», представили проект об организации такого же «искания золота» в Башкирии и, получив разрешение, начали поиски, «с великим вредом производя обман» [49, стр: 111-112].
История организации Оренбургской экспедиции, изложенная выше, равно как жизнь и деятельность И. К. Кирилова, человека исключительной добросовестности и честности, могут служить убедительным опровержением этого ни на чем не основанного, несправедливого обвинения Татищева, вызванного, по-видимому, его личной неприязнью к Кирилову.
Другой современник И. К. Кирилова, П. И. Рычков, который близко знал Кирилова и имел возможность непосредственно наблюдать за его деятельностью, был совершенно иного мнения о нем. «Сию правду поистине,— писал Рычков, — надлежит ему отдать, что он к пользе государственной, сколько знать мог, прилежно имел попечение, и труды к трудам до самой своей кончины прилагал, предпочитая интерес государственный паче своего» [39, стр. 239].