Вскоре после смерти Кирилова вдова его, Ульяна Петровна Кирилова, обратилась в Академию наук со следующей просьбой: «Муж мой покойный, статский советник Кирилов, имел пребезмерную охоту к сочинению Российского атласа и чрез свой труд и своим иждивением сочинил многих губерний и провинций с подлинным описанием ландкарты, из которых несколько и на меди его же иждивением вырезано, которыя вырезанныя доски ныне хранятся в Москве, у купца Василья Киприанова. А понеже я осталась с малыми детьми, и оный заведенный Атлас оканчивать уже невозможно, того ради императорскую Академию наук прошу те выгрыдорованные доски принять во оную Академию от того купца в Москве, кому сблаговолено будет, а за труды мужа моего, также и за издержанный его собственный капитал надлежащее число денег, по принятии тех досок, сколько их будет, выдать мне здесь деньгами» [27, т. 3, стр. 476]. Однако до настоящего времени найти эти доски не удалось.
Установить точные размеры тиража по каждой карте Кирилова в отдельности и по всем вместе не представляется возможным. Но, не имея даже приблизительной цифры тиража, можно все же утверждать, что карты его, в особенности такие, как Генеральная карта Российской империи, карты русско-шведской границы, Ингерманландии, Лифляндии и некоторые другие получили довольно широкое распространение не только у нас, но и за границей.
Картами Кирилова как необходимым пособием в своей практической деятельности пользовались государственные учреждения и государственные деятели, по картам Кирилова учились в школах. Так, имеются сведения о том, что в 1740 г. в числе учебников, пособий и карт в гимназии при Академии наук была и карта «Ивана Кирилова о России» [27, т. 4, стр. 357]. Карты Кирилова можно было свободно купить в книжных лавках Петербурга и Москвы. В Москве ими торговал В. В. Киприанов, в Петербурге они продавались в книжной лавке Академии наук, где их можно было найти даже спустя много лет после его смерти. Так, в 1738 г. в Академию наук из книжной лавки была доставлена одна из карт Кирилова [37, стр. 488]. В 1746 г. из «лавки Кламмера» были приняты в Библиотеку Академии наук 26 карт Кирилова по 80 копеек за штуку. Екатерина II в своих воспоминаниях о первых пяти годах своего царствования писала, что, узнав о том, что в Сенате имеется карта Российской империи, «послала пять рублей в Академию наук через реку от Сената и купленный там кириловский печатный Атлас в тот же час подарила правительствующему Сенату». В 1771 г. в книжную лавку Академии наук вновь поступили переизданные карты Кирилова: Генеральная карта Российской империи и карта Арзамасской провинции, в 50 экземплярах каждая.
За границей появление карт Кирилова вызвало живейший интерес среди ученых и особенно среди географов и картографов. Некоторые карты Кирилова, как указывалось выше, либо целиком, либо с некоторыми изменениями были напечатаны лучшими западноевропейскими картографами: И.-Б. Гоманом, И. Газе, М. 3ейттером, Р. Вогонди и др. Так, во Всемирном атласе И.-Б. Гомана 1746 г. «Atlas novus terrarum orbis Imperia Regna et Status exactis tabulis geograficae demonstrans» имеется четыре карты, составленные по Кирилову: Европейская Россия на карте Европы 1743 г., Сибирь на карте Азии 1744 г., карта Ингрии и карта Российской империи 1739 г. с некоторыми изменениями [53, стр. 168).
В предисловии к своему Всемирному атласу, изданному в 1757 г., французский географ Робер де Вогонди в разделе о развитии географических знаний в отдельных странах, и в частности в России, дал краткий обзор деятельности Кирилова как географа. Краткая заметка о Кирилове, по всей вероятности написанная тем же автором, была напечатана также в 1757 г. во французской энциклопедии. Давая оценку трудам И. К. Кирилова, Вогонди писал: «Эти карты, по словам одного русского офицера, носили еще отпечаток младенчества, в котором находилась тогда география в этой стране, — неизбежный недостаток всех новых начинаний, который отнюдь не является препятствием к тому, чтобы признать эту работу достойной одобрения» [57, стр. 612].
Действительно, карты Кирилова, как первенцы русской научной картографии, далеки от совершенства, тем не менее они сыграли большую роль как в истории русской культуры вообще, так и в истории развития русской картографии в частности. При всех своих недостатках они были большим достижением своего времени. Эти карты впервые в истории Русского государства дали широким кругам русского общества наглядное представление о России в целом и об отдельных ее частях и тем самым содействовали утверждению в сознании русских людей идеи могущества и величия их родины. Утратив с выходом в свет более совершенных карт свое практическое и научное значение, они остались, однако, ценным памятником русской культуры первой половины XVIII в.
