Это было незадолго до 1905 года. А когда грянули памятные революционные события, всколыхнувшие всю Россию, молодой слесарь показал, что ему присущи благородные черты не только рабочей гордости, а и пролетарской солидарности и революционной готовности постоять за общее дело.

Широко разлившееся по стране стачечное движение не миновало и Сулинский металлургический завод. В дни всеобщей октябрьской стачки 1905 года бастовали и три Косиора — отец и его два сына. Суровую школу революционной борьбы прошли они в то время. Станислав вместе со своим товарищем по цеху Фроловым и братом Владиславом в эти бурные дни помогал старшим расклеивать листовки, охранять собрания, оповещать о митингах. Станиславу приходилось даже выступать перед небольшими группами рабочих. За его манеру быстро говорить его ласково прозвали «пулеметчиком».

Первым из семьи Косиоров вступил в большевистскую партию Владислав. В 1906 году он был принят в ряды РСДРП.

Не прошло и нескольких месяцев, как юный партиец, еще не очень опытный подпольщик, был схвачен полицией.

Сыну на выручку поспешил отец — Викентий Косиор. После долгих хлопот ему удалось взять Владика на поруки и увезти к себе на Донецко-Юрьевский завод, куда к этому времени переехала семья.

А вскоре в семье Косиоров стало уже два члена большевистской партии. На путь беззаветного служения пролетарской революции вступил и Станислав. Сначала он помогал брату прятать и распространять нелегальную литературу, расклеивать листовки, а в июле 1907 года он уже член партии.

В трудные годы связал Станислав свою жизнь с партией. Наступала черная реакция. Трусы и маловеры покидали партию, отрекались от красного знамени революции. И только самые проверенные, самые стойкие шли вместе с большевиками, их не пугали ни преследования, ни аресты, ни пуля из-за угла.

Именно к таким людям обращался В. И. Ленин, писавший, что «революционер — не тот, кто становится революционным при наступлении революции, а тот, кто при наибольшем разгуле реакции, при наибольших колебаниях либералов и демократов отстаивает принципы и лозунги революции».

Уже через несколько месяцев после вступления в партию Станислав становится одним из руководителей заводского подрайонного комитета партии, а затем избирается членом Алмазно-Юрьевского комитета.

На Донецко-Юрьевском заводе некоторое время в партийной организации состояли сразу четыре брата Косиоров — Станислав, Владислав, Казимир и Иосиф. Вместе с другими партийцами завода — И. В. Францевым, А. И. Буценко, И. Я. Зайцевым они вели большую работу по сплочению своих товарищей под знаменем большевистской партии. Кипучая напористость, беззаветная вера в победу пролетариата отличали Станислава Косиора. А работать приходилось в тяжелых условиях. Каждый член комитета руководил 5—6 рудничными организациями, разбросанными на площади 30—40 кв. верст. Пешком, в непролазную грязь, под дождем шел организатор на рудник, где нужно было провести собрание. На руднике оратора окружали рабочие. Черные, запорошенные угольной пылью лица пристально вглядывались в большевика, не пропуская ни одного слова:

— Не нужно думать, что если не удалась первая попытка свергнуть самодержавие, то не удастся и вторая... Сорганизовавшись, мы сможем разрушить старый самодержавный строй, создать свободную демократическую республику,— говорил Станислав Косиор во время одного из посещений рудника.

Однажды Станиславу Косиору поручили организовать нелегальное собрание за городом. Во время подготовки этого собрания он попал в засаду и был арестован. Три месяца велось следствие. В конце концов за неимением улик следствие прекратили. Очутившись на свободе, Станислав тут же отправился на завод Дюма в Алчевске, где работал до ареста смазчиком. Но двери завода на этот раз захлопнулись перед Станиславом: оказалось, что он занесен в черный список. И на какой бы завод ни обращался, всюду ему отвечали отказом.

Нужда заставила Станислава поступить в сапожную мастерскую. Тут он проработал больше года, а в начале 1909 года переехал в Сулин. Давние друзья помогли ему устроиться конторщиком в расчетной конторе завода, на котором он начал свой трудовой путь.

Очень хотелось учиться, больше знать. Станислав обзаводится книгами и начинает готовиться к экзаменам экстерном за реальное училище.

Но мечты об образовании так и остались мечтами. Никто из детей семьи Косиоров так и не смог получить образование. После начальной школы шли на завод.

«Я вспоминаю,— говорил много лет спустя С. В. Косиор,— что даже в обеспеченных семьях рабочих и крестьян, к которым не принадлежала, к сожалению, моя семья, хотя по сравнению с другими мы жили неплохо, было невозможно учить своих детей».

Сколько было энергии, задора у Станислава Викентьевича! Казалось, он совсем не знал усталости. После нудных часов, проведенных в конторе, юноша забегал ненадолго домой и, перекусив на ходу, мчался в городскую библиотеку, где часами просиживал за книгами. А летом, когда так хороши украинские вечера, Станислав с заводскими друзьями уходил за город и отдавался другой своей страсти — футболу. Он был капитаном заводской футбольной команды и одним из популярнейших в городе игроков. Хорошо знали болельщики города и других игроков этой команды — братьев Деркачевых, Осикиных, П. Кравцова, М. Перевертайло и других.

Но не знали болельщики, что их любимые футболисты умели не только хорошо штурмовать футбольные ворота, но и готовились к более серьезному штурму.

Косиор и его друзья-большевики умело использовали все легальные возможности для революционной работы. Футбольная команда, рабочее «Товарищество народных развлечений» являлись для этого хорошей ширмой. Под видом тренировок проводились нелегальные собрания, читка революционной литературы. На вечерах «Товарищества» можно было услышать речи совсем не предусмотренные создателями этой организации.

Кипучая деятельность Косиора не могла не быть замеченной полицией. В июле 1911 года Косиор написал и размножил листовку, разоблачающую администрацию завода и царское самодержавие. Провокатор выдал Косиора, и его арестовали. Но доказать виновность Станислава жандармы не смогли, и после шестимесячного пребывания в тюрьме он был выслан на станцию Лозово-Павловск.

Только весной 1912 года Косиору удалось вернуться в Сулин. Он встретился с друзьями в дни, когда все они были глубоко взволнованы Ленским расстрелом.