Но в обстановке развитого рабочего движения, существования сильной социал-демократии германские империалисты не могли так просто начать войну. Им был нужен удобный повод, который давал бы возможность взвалить вину за войну на противника, а свои захватнические действия изобразить в виде законной самообороны. С этой целью руководящие политические деятели Германии решили использовать напряженные отношения, существовавшие между Австро-Венгрией и соседней с ней Сербией. В мае 1914 года в Конопиште (Австро-Венгрия) встретились руководители обоих государств: Германии и Австро-Венгрии. В официальном сообщении об этой встрече говорилось, что ее участники собрались, чтобы совместно насладиться ароматом роз. В действительности их привлекали совсем другие запахи. На этом совещании и был решен вопрос о провоцировании войны.
Подготовляя вторую мировую войну, германские империалисты установили в своей стране кровавый террористический режим фашистских злодеев. Профессиональные убийцы стали во главе германского правительства и военного командования. Но по существу их методы не отличались такой уж оригинальностью. Они были продолжением и развитием традиционных методов империалистической политики, доведенных до предела. Это относится в полной мере и к их дипломатии, отличавшейся особенной лживостью.
Эта лживость не была случайной, она насаждалась германским правительством как наиболее отвечающая интересам монополий. Выполняя волю последних, глава немецко-фашистских бандитов Гитлер неустанно поучал своих приближенных, что их оружием в дипломатической борьбе должны быть обман, вероломство, шантаж, предательство. Герману Раушнингу Гитлер говорил с глазу на глаз: «Если наши худосочные дипломаты думают, что можно вести политику так, как честный коммерсант ведет свое дело, уважая традиции и хорошие манеры, — это их дело. Я провожу политику насилия, используя все средства, не заботясь о нравственности и «кодексе чести»... Хороший дипломат должен быть прежде всего поставщиком развлечений. Когда нужно, он станет фальшивомонетчиком, шулером. Меньше всего он должен быть корректным чиновником». Таким фальшивых дел мастером и шулером, человеком без чести был не только Гитлер, но и все те, кто составлял его окружение, все эти Геббельсы, риббентропы, геринги и т. п. Германский империализм персонифицировал в фигурах фашистских главарей свои наиболее омерзительные черты.
Ложь Гитлера, конечно, не была беспредметной, она имела совершенно определенный политический смысл. Он заключался, прежде всего, в безудержной спекуляции на антикоммунизме руководителей США, Англии и Франции. Гитлеровская дипломатия заверяла их в том, что военные приготовления Германии направлены будто бы только против СССР и не создают никакой угрозы другим странам.
Ложь гитлеровской дипломатии имела еще одно предназначение. Она была призвана обмануть противников Германии, усыпить их бдительность и обеспечить тем самым внезапность ее вероломного военного нападения. И об этом информировал Гитлер узкий круг своих людей. «Я, — говорил он, — сделаю все уступки, чтобы иметь свободные руки для продолжения моей политики. Я гарантирую все границы, я заключу всякие пакты о ненападении и дружбе, которых от меня потребуют. Было бы с моей стороны ребячеством не воспользоваться этими средствами на том основании, что я когда-нибудь должен буду нарушить свои обязательства, хотя бы и самые торжественные».
И Гитлер, этот фанатик агрессии и войны, неустанно твердил о своем мнимом миролюбии, расточал сладкие речи в адрес США. Англии и Франции. В тревожные голы кануна второй мировой войны он непрерывно лгал, заверяя легковерных в своей преданности делу мира, в своей верности международным обязательствам. Слово «мир» так и слетало с его языка. Вот примеры публичных выступлений бесноватого фюрера, столь расходившихся с его речами для «посвященных». 1933 год: «Цель нашей политической борьбы — не завоевание или подчинение чужих народов»; «То, что мы подписываем, мы всегда выполняем»; «Германский народ не имеет другого желания, как жить в мире и дружбе с другими народами»; «Никто не должен думать, что я настолько безумен, чтобы хотеть войны». 1934 год: «Поскольку это зависит от Германии, новой войны никогда не будет»; «Главной целью нашей политики является превращение Германии в оплот мира». 1935 год: «Национал-социализм не имеет агрессивных намерений ни против одной европейской нации»; «Новая германская империя предстает народам одушевленная одним единственным желанием — жить с ними в мире и в дружеских отношениях».
В то время как находились такие европейские политические деятели, которые легковерно принимали слова Гитлера за чистую монету, помогая ему обманывать других, приближенные германского главаря только посмеивались, думая про себя: «Горазд он лгать!».
Двуличной была политика германского правительства и в отношении тех государств, которых оно стремилось превратить в своих союзников. Немецкие фашисты широко использовали один из стандартных приемов империалистической дипломатии, суть которого состоит в том, чтобы стравливать государства между собой, а затем выступать в качестве примиряющей стороны, чтобы подчинить себе обоих.
По этим канонам и действовала гитлеровская дипломатия в отношении Румынии и Венгрии. В январе 1939 года Гитлер заявил министру иностранных дел Венгрии, что симпатии Германии всецело на стороне Венгрии и она может поэтому рассчитывать на германскую поддержку в своих территориальных притязаниях к Румынии и Югославии, которые ничего не предпримут против Венгрии, если за ней будет стоять Германия. В марте 1939 года в беседе с румынским министром иностранных дел Гитлер заявил, что симпатии Германии всецело на стороне Румынии и она может поэтому рассчитывать на германскую поддержку против Венгрии, ибо «Великая Венгрия была бы нежелательна для рейха. Кроме того, венгры были всегда неблагодарны». Не обошлось и без использования фашистской расовой теории: германские руководители заявляли своим румынским собеседникам, что между немцами и румынами существует «расовое родство». А затем они заявляли представителям Венгрии, что немцы и венгры относятся «к одному расовому типу». В конечном счете гитлеровцы спровоцировали румыно-венгерский конфликт из-за Трансильвании, в результате которого оба государства были превращены в сателлитов Германии.
Но вот настал тот роковой час, когда германские империалисты решили бросить свои армии в разбойничий военный поход за завоевание мирового господства. И снова для обмана общественного мнения, для сокрытия факта неспровоцированной агрессии были использованы ложь, вероломство, мистификация.
Гитлеровцы и тут не смогли блеснуть оригинальностью. Все их приемы были по существу заимствованы из арсенала тех же средств, которые были употреблены кайзеровской Германией для развязывания первой мировой войны. Если в августе 1914 года германское правительство обвинило Францию в нападении на немецкую пограничную территорию и воздушных налетах, то эти же обвинения были выдвинуты гитлеровцами сначала против Польши, а затем против Бельгии и Голландии. Единственное «новое», что внесли гитлеровцы в сравнении с их предшественниками, заключалось в том, что лживые обвинения подтверждались специально разыгранными инсценировками. По своему замыслу и исполнению эти инсценировки стояли на уровне захолустного спектакля, а платой за это были потоки крови и горы трупов.
