Серьезный кризис переживала итальянская армия. В течение трех лет участия Италии во второй мировой войне ее войска вели захватнические операции в различных странах. Несправедливый, агрессивный характер войны со стороны Италии, слабая экономическая подготовленность к ней являлись причинами того, что итальянские войска терпели поражения и несли значительные потери. К лету 1943 года Италия потеряла все свои владения в Африке. Тяжелое поражение было нанесено итальянской армии и на советско-германском фронте, где была разгромлена армия в составе десяти дивизий. Общие потери итальянской армии на советско-германском фронте составили около 150 тыс. человек.
Высадка англо-американских войск в Сицилии предвещала перенесение военных операций на итальянский континент. Гитлеровская Германия, все силы которой были сосредоточены на советско-германском фронте, не имела возможности оказать действенную военную помощь итальянским правителям. Все эти обстоятельства создали к весне 1943 года глубочайший политический кризис в Италии. В редакционной статье газеты «Правда» от 28 июля 1943 г. был дан следующий анализ положения Италии: «Участие фашистской Италии в войне на стороне гитлеровской Германии, особенно с того момента, как кровавый «фюрер» вероломно напал на Советский Союз, — это непрерывная цепь жестоких и позорных поражений, раскрывших как военную слабость Италии, так и крайнюю напряженность ее внутриполитического положения. Разоренная, нищая, истощенная войнами, которые велись в угоду сумасбродным, разбойничьим замыслам Муссолини, фашистская Италия в силу своей слабости, как военной, так и экономической, становилась все более и более зависимой от гитлеровской Германии и в конце концов превратилась в ее вассала, превратилась в жалкий придаток „третьей империи’’».
Внутриполитический кризис в Италии и нарастающие признаки возможного выхода ее из войны вызывали серьезное беспокойство в Берлине. Гитлер не скрывал своего недоверия в отношении итальянского генерального штаба. По немецким сведениям, все, что сообщалось дуче, на другой же день становилось известно англичанам. В глазах Гитлера Муссолини лично был выше подозрений, но германская разведка установила, что его ближайшее окружение тайно поддерживало активную связь с противником. Особую тревогу вызывала у фюрера закулисная деятельность итальянского королевского двора.
Все это не могло не отразиться на ухудшении германо-итальянских отношений. Поступавшие в Берлин сведения о том, что итальянцы укрепляют австрийскую границу, еще более усилили напряжение между партнерами «оси». Несмотря на повторные просьбы Муссолини усилить помощь Италии танками и авиацией, Гитлер под влиянием поступающих сообщений о возможной измене Италии дал указание ограничить минимумом даже снабжение боеприпасами итальянских противовоздушных частей. Адресованная в Берлин за несколько дней до высадки союзников в Сицилии просьба направить туда две танковые дивизии была отклонена.
После начала операций в Сицилии Муссолини немедленно запросил у Гитлера срочную помощь, предупреждая, что в противном случае Италия не сможет удержать остров. Однако, бросив все свои резервы на Восточный фронт, фашистская Германия была не в состоянии оказать помощь своему союзнику. 13 июля, то есть на другой день после перехода советских войск в контрнаступление на Курской дуге, Гитлер утвердил директиву в отношении Сицилии, в которой, признавая невозможность удержать остров, ставил перед германскими войсками задачу лишь оттянуть сдачу острова.
В то же время германское командование втайне от своего союзника приступило к осуществлению ряда мер по созданию линии обороны на севере Италии на случай внезапного краха гитлеровского партнера по «оси».
В письме Муссолини от 12 июля 1943 г. Альфьери сообщал о расчетах германского верховного командования в отношении Италии в связи с началом операций на Итальянском театре. По его словам, они сводились к тому, что, будучи полностью занятой борьбой на Востоке и стремясь как можно больше оттянуть момент возможного нападения на собственную территорию, Германия рассматривала окружавшие ее союзные и оккупированные страны как свои укрепленные бастионы. Италия являлась как раз одним из этих бастионов. Не имея сил, чтобы ввязаться здесь в серьезную борьбу с англо-американскими войсками, Германия будет лишь ограниченными средствами поддерживать «героическое» сопротивление Италии.
Стремясь выжать из своего партнера по «оси» максимум возможного, гитлеровцы упрекали итальянское командование в нерасторопности и неумении организовать оборону, а итальянские войска — в отсутствии боевого духа. Наглая форма, в которой все это высказывалось, вызывала возмущение приближенных Муссолини.
В ответ на это 17 июля Муссолини направил Гитлеру письмо, в котором отвергал выдвинутые упреки. Указывая, что помощь со стороны Германии на Средиземноморском театре операций была недостаточной и что успехи союзников в Сицилии объясняются наличием у них господства в воздухе, Муссолини обращал внимание Гитлера на то, что целью англо-американского командования является не только завоевание Италии, но и выход в районе Балкан на фланги Германии. Отмечая, что Италия не согласна быть принесенной в жертву ради отсрочки прямого нападения на Германию, дуче в заключение письма высказывал горькую истину. «Моя страна,— писал он, — которая вступила в войну на три года раньше, чем было предусмотрено, и которая была, таким образом, не подготовлена, постепенно истощила себя, расходуя свои ресурсы в Африке, России и на Балканах.
Я думаю, фюрер, что наступила минута, когда необходимо совместно рассмотреть обстановку, чтобы сделать выводы, наиболее отвечающие интересам обеих стран».
Получив тревожные сведения о возможном быстром крахе Италии, Гитлер потребовал новой встречи с Муссолини, которая состоялась 19 июля 1943 г. вблизи Вероны, в Фельтре. «Эта встреча, — рассказывает присутствовавший на ней переводчик Гитлера Шмидт,— была одной из самых удручающих встреч, в которых я когда-либо принимал участие. В течение двух часов Гитлер попрекал своих итальянских партнеров за неудачи на фронте, за неспособность организовать оборону своих территорий, за слабость в тылу и т. д. Гитлер обещал, что к зиме будет готово новое секретное оружие, которое будет использовано против противника. «Италию необходимо защищать,— заявил он, — чтобы Сицилия стала для врага тем, чем Сталинград был для нас».
Однако ввиду напряженного положения на Восточном фронте Гитлер отказался выделить Италии какое бы то ни было подкрепление. Понурив голову, Муссолини молча выслушивал упреки и разглагольствования фюрера. Нотация Гитлера была прервана сообщением о крупном налете союзной авиации на Рим. В перерыве совещания некоторые участники итальянской делегации стремились подбодрить дуче, уговорить его объяснить Гитлеру всю серьезность положения. «Крайне необходимо объясниться с Гитлером, чтобы найти выход из положения, — говорил посол Италии в Берлине Альфьери. — Поскольку возможность заключения сепаратного мира не может не приниматься в расчет, гораздо лучше сделать это тогда, когда государство все еще продолжает существовать, когда различные его органы все еще функционируют... Завтра это, может быть, будет слишком поздно».
Начальник генерального штаба итальянской армии Амброзио потребовал от Муссолини, чтобы последний прямо заявил Гитлеру, что Италия не в состоянии продолжать войну. Однако Муссолини никаких решительных заявлений так и не сделал.
Понимая коварные замыслы Гитлера, дуче платил ему той же монетой. В ответ на настойчивые требования своих приближенных объясниться начистоту с Гитлером дуче признался, что он сам уже давно обдумывал возможность разрыва с Германией. Но в этом случае придется согласиться на капитуляцию, а капитуляция будет означать конец фашистского режима в Италии. «Готовы ли мы, — говорил Муссолини, — исчезнуть с мировой сцены?» Кроме того, он выразил сомнение, что Германия предоставит Италии в этом случае свободу действий.
