В 1937 году после отставки Титулеску не произошло существенных изменений в официальной позиции румынского правительства. Король заявил Гамелену, посетившему Бухарест, что он разрешит проход советских войск через северную часть Румынии в Чехословакию. Он обещал действовать в нужный момент, но просил Гамелена сохранить полученные им сведения в тайне.
Однако Даладье, Бонне и другие руководители предвоенной Франции и не пытались добиться от румынского правительства согласия на сотрудничество с СССР в военной области.
Принципиально иную позицию занимало Советское правительство. Еще в период подготовки гитлеровцами аншлюса оно вело активные переговоры с Румынией. С этой целью в марте 1938 года советский полпред в Праге выехал в Бухарест. М. М. Литвинов имел несколько бесед с румынским министром иностранных дел Комненом, который допускал возможность прохода советских войск через территорию Румынии.
Для оказания давления на румынские правящие круги Советское правительство предложило (2 сентября 1938 г.), чтобы Лига наций в соответствии со ст. 11 своего Устава вынесла в случае необходимости постановление об агрессии. «...Даже решение большинства будет иметь огромное моральное значение, в особенности если с большинством стала бы согласна и сама Румыния»,— говорил М. М. Литвинов Пайяру. В сентябре 1938 года советские представители вновь начали переговоры с Румынией о проходе Красной Армии через ее территорию.
Имелась ли реальная возможность получить согласие румынских правителей? Да, имелась. Весной 1938 года в ходе бесед с чехословацкими парламентариями Комнен говорил, что он не может взять на себя прямое обязательство пропустить советские войска «при всех условиях». В то же время Комнен дал понять, что он хотел бы оставить вопрос открытым с учетом возможной необходимости таких его практических решений, которые открывали бы в будущем дорогу для оказания помощи Чехословакии со стороны СССР. Через некоторое время чехословацкому посланнику в Бухаресте заявили, что имеется в виду благоприятное решение проблемы в случае действительной необходимости. И это были не пустые слова. Так, 18 сентября Крофта, министр иностранных дел Чехословакии, информировал американского посланника в Праге о том, что «все подготовлено для прохода советских войск через Румынию».
Правители Румынии фактически дали согласие и на полеты советских самолетов над территорией этой страны. Комнен заявил об этом 31 августа Крофте на совещании представителей Малой Антанты в Бледе. Он говорил, что румынское правительство «закрыло бы глаза» и ограничилось протестом в случае полетов советских эскадрилий над Румынией. 6 сентября Комнен подтвердил свое заявление Тьерри, французскому посланнику в Бухаресте, 11 сентября — Бонне в Женеве, где в это время проходил Пленум Лиги наций. 15 сентября Тьерри сообщил в Париж, что румынское правительство отказалось от всякого противодействия перелетам, и т. д.
В таких условиях большое значение имела позиция Франции. Некоторые дипломаты, например Кулондр, считали необходимым, чтобы Румыния дала согласие на пропуск советских войск через свою территорию. Однако капитулянт Бонне придерживался иной точки зрения. Он последовательно и упорно, фактам и рассудку вопреки, твердил, что румынское правительство якобы решительно и безоговорочно возражает против какого бы то ни было военного сотрудничества с СССР. Даже в тревожные сентябрьские дни Бонне через французского поверенного в делах в Москве сообщил наркому, что попытки правительства Франции оказать воздействие на Польшу и Румынию не дали положительного результата.
Разумеется, дело не только в «злой воле» Жоржа Бонне. Он был лишь орудием тех кругов французского монополистического капитала, которые хотели любой ценой (в конечном счете ценой развязывания второй мировой войны и капитуляции Франции) сговора с фашистскими державами, провоцирования их агрессии против Советского государства. Люди, решившие выдать Чехословакию на растерзание гитлеровским захватчикам, избегали даже мысли о военном сотрудничестве с СССР. Об этом неоспоримо свидетельствуют события бурного 1938 года.