С каждым годом Эльбрус все более осваивается советскими альпинистами. На подступах к вершине Эльбруса созданы опорные пункты: «Кругозор», «Приют 11», «Приют 9». На Эльбрусе ежегодно проводятся альпинистские занятия. От одиночный восхождений на вершину Эльбруса советские альпинисты перешли к массовым восхождениям.
В сентябре прошлого года был построен приют на седловине Эльбруса на высоте 5300 м. Это крупное достижение советских альпинистов.
Ниже мы помещаем очерк одного из участников строительства приюта на седловине – В.Никитина.
24 августа носильщики спустились с седловины в приподнятом настроении. В этот день они достигли высоты 5300 м   - седловины Эльбруса – вместе с шестью лошадьми и восемью ишаками. Героем дня был семидесятилетний старик-балкарец, одним из первых поднявшийся до места постройки со своей лошадью.
На следующее утро Никитин повел на седловину группу рабочих-строителей. Под самой седловиной их застал туман. Белая мгла вплотную легла на снег, поглотила людей. Идти было тяжело. Отдыхали через каждые 10-15 шагов.
По временам ветер разрывал туман, показывалось голубое небо, но вскоре опять все исчезало в пелене тумана. Мимо, как тени, прошли заиндевевшие носильщики с лошадьми.
В три часа дня достигли седловины. Отдохнули и принялись устанавливать палатки, устраиваться «по-домашнему». Крепчал мороз. Вечером, когда громадная луна медленно всплыла над великаном Эльбрусом, Никитин спустился на «Кругозор», чтобы ускорить доставку остальных продуктов. Над Эльбрусом повисла шапка облаков. Вечер был тихий и теплый. Из открытого окна «Отеля Эльбрус» лились мягкие звуки – передавали концерт по радио. «Город «Кругозор» жил своей особой высокогорной жизнью: приходили туристы, группами, в одиночку, громыхая тяжелыми горными ботинками. Железная плита с духовкой – гордость администрации «города» - была заставлена котелками. Несколько человек прогуливались по «Азау-стрит».
В полночь барометр на метеорологической станции резко упал, а на рассвете разразилась непогода. Жуткие грозы бывают на высоте. Гром гремел сверху, с боков, снизу. Ветер завывал в трещинах ледника. С грохотом сыпались лавины.
Непогода не унялась и на следующий день. Опасаясь за судьбу рабочих, Никитин пошел на седловину, но на высоте около 4200 м на его штурмовом костюме образовалась толстая ледяная корка от налипшего мокрого снега. Идти стало тяжело. Ноги по колено погружались в рыхлый снег. Мелкий, сыпучий снег больно бил по лицу, ледяной ветер захватывал дыхание, кружил голову и валил с ног. Никитин возвратился.
Пять дней свирепствовала непогода. Пять дней от рабочих с седловины не было никаких известий.
Носильщики, также застигнутые бураном, отсиживались в здании «Приюта 11». Они несколько раз пытались добраться до седловины, но им удавалось доходить только до высоты 4800 м, только до «Скал Пастухова».
1 сентября голодных, полузамерзших рабочих встретила в конце ледника М.Азау спасательная группа в составе В.Никитина, К.Капп и балкарца-проводника Ю.Тилова. К вечеру буран стих.
Как рассказывали плотники буран на седловине начался в тот же день на закате солнца. Пять дней они не выходили из палатки, отсиживаясь в спальных мешках. На третий день плотник Сенюгин стал жаловаться на боли в сердце, а ночью у него начался бред. Сенюгина щедро пичкали какими-то сердечными каплями. В полдень пятого дня буран чуть стих, и они, поддерживая под руки Сенюгина, покинули лагерь.Чтобы не растеряться, связались альпийской веревкой. Долго блуждали по склонам Эльбруса, как слепые, не имея возможности ориентироваться. Часа в четыре дня набрели на «Скалы Пастухова». Переночевав, спустились на «Кругозор».
3 сентября, когда установилась хорошая погода, опять пошли на седловину. Переночевали на «Приюте 11», а 4 сентября в 12 часов дня достигли места постройки. В этот же день приступили к работе. Впервые на такой высоте склоны Эльбруса огласились канонадой взрывов. Громадные глыбы льда и скал далеко разлетались по сторонам – подрывники подготовляли площадку под здание.
Вечером в палатке кипятили чай, отдыхали, а когда взошла луна, опять пошли работать: был дорог каждый час, ведь в любое время дня и ночи могла опять начаться непогода.
На следующий день закончили планировку площадки, установили фермы и обшили их снаружи первым слоем щелевки. Палатка превратилась в «проектное бюро». В дальнем углу на фанерном ящике из под конфет, заменявшем собой рабочий стол, были разложены планы и чертежи.
Работать было очень трудно. Взмахнув раз 10-15 молотком, отдыхали. Сердце сильно колотилось в груди, учащалось дыхание, болела голова. Но, несмотря на все это, строили крепко, добросовестно. Фермы скрепляли болтами со стяжными кольцами и еще «сверх плана» сколачивали американским шипом.
День выпал на редкость ясный. Далеко-далеко, там, где сгущалась дымка беспредельной дали, синело Черное море, а еще дальше за морем выделялись голубые очертания каких-то гористых берегов. Ясно были видны окружающие горы. На юго-востоке – Казбек, ближе группа Безингийской стены, Ужба. В долинах сгрудились неподвижные облака.
В полдень, всамое теплое время дня, температура была -18°. Под вечер ветер усилился. На рассвете за полотняной стенкой палатки курила поземка. С Западной вершины Эльбруса мчались тучи снега куда-то вниз, в долину.
В этот день работали до 11 вечера, заканчивая внутреннюю обшивку при свете костра, разложенного внутри здания. Сильно уставшие прикорнули тут же у огня.  Часа через три проснулись от холода. Костер погас, сухой снег поземки неистово колотил по стене, градусник показывал -34°. По седловине бешено промчались несколько рваных облаков. Погода явно портилась. Напрягли все силы и к трем часам дня закончили постройку здания. Приют новенький, удобный стоял под грядой скал Западной вершины, готовый принять туристов.
Приют сделали за четыре дня. Площадь постройки – 34 кв. м. Утепление: щелевочная наружная обшивка, две прослойки шевелина, внутренняя щелевочная обшивка; кроме того изнутри здание было обито диктом. Пол  - в два слоя дюймовых досок, «черный» и «белый», утеплен шевелином. Окна с двумя рамами с застеклением в четыре слоя (по стеклу с каждой стороны переплета). Оборудование: нары, стол, два спальных мешка, 4 кошмы, 2 примуса, 20 литров керосина, фонарь, аптечка и ведро. На всякий случай оставили 5 кг хлеба, 8 банок консервов и добрый кусок баранины.
Когда на коньке крыши заполыхал красный флаг, строители приюта покинули седловину с полным сознанием, что еще одна славная победа осталась за трудящимися нашей страны.
Вячеслав Никитин