Мы с такой жадностью припадаем к пиалам, что сидящий рядом на помосте домбрист (он в цветном халате и красной чалме) обрывает свою печальную песню, откладывает двухструнный инструмент и берет стоящий перед ним на дастархане чайник.
Утирая лицо платком, Нурис шутливо повторяет:
– Что делают? Что делают, а? Что хотят, то и творят!
Наконец все закуплено, получено, и теперь мы ждем машину. Везти груз по памирскому тракту и дальше в Джиргиталь выпало мне и Борису Стукову, гляциологу, работающему вместе с Нурисом. Боря прекрасный альпинист и работяга. Помню, встретил его как-то под перевалом Бечо со стороны Сванетии. Он шагал с рюкзаком, который возвышался над его головой, – заканчивал какой-то сногсшибательный поход по Кавказу через шестнадцать перевалов. По-моему, он остался в этом походе единственным его участником, остальные «отвалились». Так что на него можно положиться в любом деле. Я даже рад, что мы с ним едем, а не летим: что увидишь в самолете? Памир все-таки!..
А пока суд да дело, я расскажу вам, как получилось, что я попал в эту экспедицию. Ведь совсем недавно у меня были иные планы. Правда, собирался я тоже на Памир, но у меня была редкая возможность провести лето, путешествуя по всему Памиру на вертолете. От одной альпинистской экспедиции к другой. Такая «гастроль по Памиру» дала бы, наверное, для моей работы по изучению птиц высокогорья гораздо больше, чем пребывание на одном месте. Но получилось так.
Мне позвонил Нурис.
— Сан Саныч, поздравляю вас.
— С чем?
— Вы включены в состав нашей Гималайской экспедиции. Вас рекомендовал Вадим Петрович Ванин. Готовится приказ.
— Так... – несколько оторопев, проговорил я. – И что это означает, Нурис?
— Для начала едем вместе на Памир. А впереди маячат Гималаи.
Заманчиво, конечно. Хрустальная мечта, так сказать. Мне доводилось изучать птиц высокогорий во многих горных системах, да в общем-то во всех – от Альп до Камчатки. А попасть в Гималаи означает побывать в самом центре происхождения и распространения высокогорной фауны.
– Но я не готовился, не тренировался. И потом я же не высотник. Сознайся, Нурис, тут без тебя не обошлось.
Нурис засмеялся:
– Да, мы говорили. Но Вадим Петрович вас ведь давно знает.
– Когда ехать?
– Через месяц. А сейчас напишите для Вадима Петровича тему ваших исследований и ее обоснование. Прямо сейчас. Я заеду и заберу.
Это сделать нетрудно. Мои научные интересы остаются теми же, что были: птицы высокогорных районов. И я не стал раздумывать:
– Хорошо, Нурис, я еду. Спасибо.
Недавно Ванин просил изложить для него письменно мои соображения о прикладном значении альпинизма – так вот почему, теперь все ясно.
Экспедиция называется Гималайской, но официально именуется Комплексным научным высокогорным отрядом. Выезд ее в Гималаи намечается вместе с командой советских альпинистов, планирующих восхождение на высшую точку мира – пик Эверест (8842 м). Вадим Петрович постепенно сколачивал вокруг себя ядро экспедиции, подбирая ученых-альпинистов из различных институтов, у которых темы исследований были связаны с высокогорьем. За несколько лет, проведенных совместно на больших высотах Памира и Тянь-Шаня, эти люди должны были сработаться, «притереться» друг к другу, и тогда из них мог бы получиться коллектив, способный работать в самых трудных условиях высокогорья и одновременно проводить комплексные научные исследования. А необходимость этих исследований доказывать не приходится: снежно-ледовый, или нивальный, пояс гор в настоящее время изучен в гораздо меньшей степени, чем, скажем, Арктика или Антарктика.