— Ребята, – говорю, – я обещал Вадиму Петровичу, что мы здесь заночуем.
— Бочаров велит спускать, – неуверенно тянет Степанов.
Но я овладел положением:
– Распаковывайте, – говорю, – ставьте палатку./ Уложили Ванина в палатке. Коля Степанов устроил его на двух поролонах, а сами мы на снегу. Вадим Петрович отхлебнул бульона, прекрасно! Но он уже терял контроль над собой. Человек он скромный, даже стеснительный, никому никогда не мешал, быть с ним вместе в палатке – одно удовольствие. А тут лег по диагонали и даже не замечает этого. Но дышит хорошо. Утром на 6500 мы узнали по связи о смерти Юры. «Восток» передал. Видимо, Вадим Петрович очень остро воспринял гибель Юры, хотя и молчал. Сказал только: «Мужественно шел Юра».
ЗАДОРИН: «На 6500 подвалило много народа. Вадима сопровождали два врача. Они заночевали, я ушел вниз. Юру спустили на «Восток», уложили в большой палатке, сделали уколами блокаду. Он заснул. Под утро проснулся и тут же умер. Без слов.
На «Востоке» я застал Стукова и Куликова лежащими. Беспорядок, неопрятно... Я спрашиваю Нуриса: «Что произошло?» Все молчат. Тогда я говорю: «Нурис, возьми руководство!» Нурис приказывает мне идти вниз с больными. Забралу мы с Петей Лихачевым Стукова и Куликова и пошли вниз, на Фортамбек».
СТЕПАНОВ: «Когда начались спасательные работы, выяснилось, что наверх с «Востока» могут идти только Валентин Огудин и я. Больные и пострадавшие из нашей спортивной группы уже ушли на поляну Сулоева. Но когда Арыпханов, Шишков и Рокотов узнали, что происходит наверху, они нашли в себе силы вновь пойти вверх. И мы вышли впятером, i
На следующий день утром Ванин пошел опять с Мешковым. Все спустились на «Восток».
МЕШКОВ: «Назревали события по посадке вертолета. Ваши ребята слонялись, расстроенные несчастьем с Юрой. Надо было их мобилизовать. Связь с вами частая, Иван стал нажимать: «Вам придаются «Ласточка-18», группа тренеров международного лагеря и группа Власова». А это одна и та же группа.
С людьми я поступил жестоко. Только что спустились, холод... Пришлось встряхнуть их как следует. Создал четыре группы. Одна осталась при Ванине, три отрядил топтать снег для посадочной площадки. Отправил их в ночь, на мороз. Иван все нажимает – давайте Степаняна на площадку, давайте Ванина. Андрей не советует беспокоить Ванина: «Хорошо спит, утром доставим на полосу». Чуть свет повезли. Вадим Петрович говорит: «Я полечу только вместе с Юрой. Без него не хочу».
Разбор в нашей большой палатке закончился. Александр Сергеевич Овчаров сказал в заключение, что допущены просчеты и промахи, что они ясны каждому из нас, что все они чисто тактического свойства. Сказал четко и совершенно правильно.
Никого, ни одного человека, мне кажется, обвинить в чем-то нельзя. Это было бы несправедливо. Кто из людей, не бывших там, вместе с ними, может быть им судьей?!
Но не думать невозможно. И когда мы разошлись по своим палаткам, не я один лежал без сна и старался понять, объяснить себе все происшедшее, определить свою степень вины и найти себе оправдание. Я старался не ворочаться, чтобы не беспокоить Нуриса, а он вдруг сказал мне громко, так, как будто мы ведем с ним разговор уже давно:
— Никогда не смогу простить себе эти полкружки теплой воды. Но у меня не было больше сил, а Стуков и Рокотов отдохнули. И заблудиться там трудно, путь идет вдоль скал. Если бы не эта история, мы бы догнали Ванина и, возможно, все было бы иначе.
— Спи, Нурис, спи, – сказал я и отвернулся к стенке палатки.