Всякого рода трудности и ведомственные неувязки сильно тормозили отправку академической группы. Особенно много хлопот было с получением надлежащего количества подвод. Так, 26 июля 1733 г. профессора, отправлявшиеся в Камчатскую экспедицию, жаловались, что «уже четыре недели прошло, как они со всею своею свитою и багажом в путь готовы, а за потребными подводами и по сие время остановку имеют». Не менее сложно обстоял вопрос и с получением судов для путешествия по воде из Петербурга до Бронниц. «Г-н секретарь Черкасов,— писал Миллер Кирилову 28 июля 1733 г., — прислал к нам сего дня по утру судно для отправления нашей свиты отсюду до Бронниц. Но понеже над оным никакой покрышки нет, а мы еще и о том сомневаемся, чтоб оно величиною доволно было, того ради мы г-на секретаря просим, чтобы помянутое судно по нашему приказанию покрыть, а ежели оно величиною будет недоволно, то б еще одно неболшое про нас промыслить велено было, чтоб мы на первых днях будущей недели отсюда конечно отправиться могли».
Но через неделю возникли новые трудности. Судно по своим размерам оказалось недостаточным для размещения всех отъезжающих, и поэтому было решено часть участников экспедиции отправить сухим путем, но для этого нужны были подводы и необходимо было решить вопрос об их оплате, и опять Миллер обращается к Кирилову за помощью и содействием.
Заботы и хлопоты Кирилова по делам экспедиции не закончились с ее отъездом. Участники экспедиции продолжали обращаться к нему за помощью и советами и в случае каких-либо затруднений, с которыми им приходилось сталкиваться как в дороге, так и по прибытии к месту их назначения.
И. К. Кирилов возлагал большие надежды на успешное осуществление задач экспедиции, связывая их с самыми широкими и смелыми политическими и экономическими планами России на Дальнем Востоке. Свои мысли по этому вопросу он изложил в не однажды уже цитируемой Записке 1733 г. Эта Записка была составлена уже после отъезда экспедиции и была посвящена двум наиболее актуальным вопросам: Камчатским экспедициям и переходу в русское подданство казахов и каракалпаков.
В первой части Записки, касающейся Камчатских экспедиций, Кирилов дает интересные сведения об организации этих экспедиций, о задачах, поставленных перед ними, и о тех выгодах и преимуществах, которые может извлечь Россия из этого предприятия.
И. К. Кирилов надеялся, что открытие северо-западных берегов Америки позволит расширить границы русских владений на востоке за счет еще не занятых никем земель, а на юге распространить господство России на все острова, «подлинно никому не подвластные» вплоть до самой Японии, «только бы, — добавлял Кирилов, — к нынешнему началу не ослабевали впредь помощию». Это давало возможность, по его мнению, надеяться на получение из этих стран со временем, «без войны, ласкою» драгоценных металлов. Он предвидел, что европейские страны, владевшие колониями в Америке, будут недовольны такой политикой своих русских соседей. «Знаю, — писал он, — что гишпанцам сие не любо будет», тем более, что, по словам Кирилова, «от гишпанцов весьма народ тамошней ожесточен» и, спасаясь от гнета и произвола колонизаторов, будет искать убежища в русских владениях. У нас же «жестоко подтверждено, — пишет дальше Кирилов, — таких народов не озлоблять (о чем особливо имею труд в сочинении полной инструкции камчатскому командиру, коя годится для всех диких народов)». К сожалению, эта инструкция не найдена, но указание на то, что она действительно составлялась, имеется в докладе Сената 11 марта 1733 г. «О мерах против разорения ясашных камчатских инородцев сборщиками и управителями». «И по силе того (указа 28 декабря 1732 г., — М. Н.) в Охоцк, — говорится в докладе, — в главные командиры в Сенате выбран действительный статский советник Матвей Воейков, которому сочиняется в Сенате полная инструкция — одна публичная для объявления тамошнему народу, а другая для воевод и управителей об управлении тамошних народов, в великой обширности обретающихся, и прочих дел» [43, т. 106, стр. 210].
Овладение «никому не подвластными островами», лежащими между Камчаткой и Японией, открывало путь к установлению торговых связей с Японией. «К размножению же сей новой восточной коммерции» И. К. Кирилов считал, что «Россия особливо от бога одарена», имея в виду возможность удобной доставки товаров к Охотску по широко разветвленной сети сибирских рек. «Чрез всю Сибирь, — писал Кирилов, — натуральные каналы, то есть реки великия, пролегли, по которым суда с товарами способно ходить могут, и только в трех местах и то неболыпия сухим путем переволоки». Этот речной путь, по мнению Кирилова, может быть использован в том случае, «ежели прямо морем от города (Охотска, — М. Н.), конечно, путь неудобной освидетельствован будет».
Далее И. К. Кирилов отмечает те преимущества, которые будут иметь русские купцы перед европейскими, «кои ходят в Ост- и Вест-Индию». Русским купцам не нужно будет «под экватор подъезжать и солнечный зной терпеть», равно как не нужно будет бояться «морских разбойников», а также понапрасну издерживаться «в проезде у чюжих портов», так как у нас все те издержки «подданным же в пользу придут».
Наличие в Охотском море своего порта и некоторого количества судов при нем, по мнению Кирилова, имело громадное значение для России не только с точки зрения развития и укрепления торговых связей со странами Востока, но и с точки зрения обороны страны.
Открытия и научные исследования, произведенные участниками Второй Камчатской, или Великой Северной, экспедиции, внесли ценный вклад в мировую науку, и в ряду славных имен участников и организаторов экспедиции должно по праву занять свое место и имя обер-секретаря Сената И. К. Кирилова, который положил много сил и труда для успешного осуществления этого большого и полезного дела.
