После Великой Отечественной войны изучение социально-экономических отношений у народов Северного Кавказа в дореволюционный период расширяется и углубляется. С одной стороны, на основании отдельных специальных исследований создаются обобщающие труды по истории того или иного народа, включающие и главы, посвященные XVI—XVII вв. С другой стороны, появляются монографии, являющиеся результатом большой исследовательской работы.
Отчетливо определилась необходимость координации наблюдений историков, археологов и этнографов. В многочисленных этнографических исследованиях изучается конкретный материал и ставятся общие теоретические вопросы генезиса тех или иных явлений материальной и духовной культур, пережиточных форм общественных отношений; здесь особенно надо отметить труды М. О. Косвена.
В 1950-е годы вышли в свет книги по истории Дагестана, Осетии, Кабарды и Адыгеи. Изучение Чечни и Ингушетии, Балкарии и Карачая в годы Великой Отечественной войны прервалось и возобновилось лишь после XX съезда КПСС. Понятно, что создание «историй» этих народов задержалось. Лишь в 1961 г. вышли в свет «Очерки истории Балкарского народа» (Нальчик).
Названные труды разнятся по объему и по характеру изложения. Двухтомник «Очерки истории Дагестана» (Махачкала, 1957) является результатом исследовательской работы и имеет обширный аппарат ссылок на литературу и источники. Глава о социально-экономическом развитии Дагестана в XVI — XVII вв. написана здесь Р. Г. Маршаевым с использованием его кандидатской диссертации о двух феодальных владениях Дагестана — Кайтаге и Казыкумухе и их отношениях с Россией. В «Истории Северо-Осетинской АССР» (М., 1959) обзор феодального периода написан крупнейшим советским специалистом по истории Осетии Б. В. Скитским. Основная его источниковедческая база — архивные материалы XIX в. «История Кабарды» вышла в виде сжатого очерка в 1957 г., к юбилею 400-летия присоединения Кабарды к России. Глава о Кабарде XVI—XVII вв. написана в ней мною на основе специальной статьи, опубликованной в 1955 г. в Нальчике в т. III «Сборника статей по истории Кабарды». Том «Очерков истории Адыгеи» вышел также в 1957 г. Разделы о социально-экономических отношениях у адыгейцев принадлежат Е. С. Зевакину и написаны на основе многолетних его изысканий. Для характеристики адыгейцев XVI — XVII вв. автор пользуется преимущественно описаниями путешественников-иностранцев, основные же его источники, как и в истории Осетии, относятся к XVIII-XIX вв.
Все названные труды содержат марксистскую концепцию истории народов Северного Кавказа. В них освещается развитие производительных сил и производственных отношений, зарождение и развитие феодализма у ряда народов, своеобразие его форм, классовая борьба. Вместе с тем отчетливо определились вопросы, которые нуждаются в дальнейшей углубленной разработке.
Недостаточно выяснен вопрос о феодальной земельной собственности, о положении крестьян-общинников, о характере общины, о пережитках первобытно-общинного строя, наконец, о причинах замедленного социально-экономического развития северокавказских народов.
В 1950-е — в начале 1960-х годов вышел ряд серьезных монографических исследований социально-экономических отношений у северокавказских народов. Для Дагестана надо назвать монографию Р. М. Магомедова «Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII — начале XIX в.» (Махачкала, 1957) и С. Гаджиевой «Кумыки» (М., 1962), для адыгейцев — М. В. Покровского «Очерки социально-экономической истории адыгейских племен в конце XVIII — первой половине XIX в.» (автореферат докт. дисс., М., 1957; опубликовано частично в «Кавказском этнографическом сборнике», т. II, М., 1958), для абазин—Л.И.Лаврова («Кавказский этнографический сборник», т. I. М., 1955). Социально-экономические отношения в Кабарде в XVIII в. изучаются в кандидатской диссертации Н. X. Тхамокова (Начальник, I960), в ХIХ в.— в кандидатских диссертациях Т. X.Кумыкова и Ф. И. Мужева, опубликованных частично в изданиях Кабардино-Балкарского научно-исследовательского института. «Очерки по экономике и культуре Черкесии XVI — XVII вв.» Е. П. Алексеевой (Черкесск, 1957) носят характер материалов, в них с большой полнотой отражены русские печатные источники и сообщения путешественников-иностранцев; архивные источники автором не привлекались; как археолог, автор дала обзор адыгейских археологических памятников XVI—XVII вв.
Все эти работы имеют большое значение для исследуемой темы и для решения названных выше вопросов.
Однако за исключением работы Е. П. Алексеевой, Р. Г. Маршаева и А. Тамая, все они посвящены XVIII и XIX вв., когда условия жизни северокавказских народов изменялись под воздействием русской экономики, с одной стороны, колониальной политики царского правительства — с другой. Поэтому необходимость специального изучения XVI—XVII вв. остается в силе.
Замечания по частным исследованиям даются в дальнейшем в тексте глав.
Сжатые характеристики социально-экономических отношений у народов Северного Кавказа в XVI—XVII вв. были даны автором настоящей работы в «Очерках истории СССР» (период феодализма, конец XV — начало XVII в. и XVII в). Здесь они расширены и дополнены. Их основная источниковедческая база — русские архивные документы XVI—XVII вв. Автор надеется привлечь внимание кавказоведов к обширному кругу этих еще мало исследованных материалов.
Отдельные факты из истории сношений народов Северного Кавказа с Россией в XVI—XVII вв. рано привлекли внимание не только русских историков, но и политических деятелей. Так, в 1730-е и 1740-е годы в дипломатических переговорах с турецким правительством о подданстве кабардинцев Коллегия иностранных дол использовала (нередко искажая имена) как летописные известия о сношениях с «пятигорскими черкасами» при Иване Грозном, так и архивные материалы Посольского приказа за конец XVI и за XVII век, вошедшие впоследствии в серию «Кабардинских дел». Уже в «Истории российской» М. М. Щербатова, кроме сообщений летописей о «черкасах» и дагестанском «шевкале», приводились факты и печатались некоторые документы из того же архивного фонда, которые показывали, что связи Северного Кавказа с Россией и политика там русского правительства находили отклик в международных отношениях. В еще большей степени эта тема прозвучала в материалах, собранных Н. М. Карамзиным. Однако если С. Броневский высказал в начале XIX в. предположение о том, что брак Ивана Грозного с Марией Темрюковной мог преследовать политические цели, то Карамзин не удержался от романтической окраски этого события.
