Для социально-экономических отношений этнически пестрого населения Дагестана XVI—XVII вв. характерна неравномерность развития, отмеченная уже советскими исследователями.

В горных областях Дагестана ведущей отраслью хозяйства было отгонное скотоводство, преимущественно овцеводство. О характере его можно судить по источникам не ранее XVIII в. Так, автор 20-х годов XVIII в. И. Гербер рассказывает, что акушинцы и другие «тавлинцы», т. е. жители гор, пригоняли на зиму до 100 тыс. овец на равнинные пастбища Кайтага. Гоняли скот также на «кутаны» (зимние пастбища) равнинной Кумыкии и в Кахетию. Летом, наоборот, скот с равнины перегоняли в горы. Пашни, разработанные в трудных горных условиях, не обеспечивали жителей хлебом. В приморской и степной полосе, примыкавшей к Тереку, условия хозяйственной жизни были совсем иными: там издавна были развиты земледелие, в устьях рек поливное, садоводство, в широких размерах скотоводство.

Рассказывая в 1604 г. в Посольском приказе в Москве о приморском Дагестане, посол кахетинского царя Александра старец Кирилл говорил, что там «села и деревни многие, и винограду, и пашни, и лесу много», и что то место «людем и скоту добре здорово». Более подробные сведения находим в описаниях путешественников начала XVIII в.: они говорят о «плодоносных полях, производящих жито, виноград и свойственные климату плоды», о том, что на равнине Дагестана «пространная хорошая и плодоносная земля» «много изрядных деревень в себе содержит», что здесь сеялись пшеница, ячмень, кукуруза, просо, хлопчатник, в устьях рек — «сорочинское пшено», т. е. рис; «для напоения засеянной хлебом земли» из речек были проведены «каналы»; имелись плодовые и тутовые сады, ореховые деревья. На равнине развито было и скотоводство — разводили овец, лошадей и быков, применявшихся для пахоты и транспорта.

Городов с ремесленным и торговым населением в Северном Дагестане, можно сказать, почти не было. Дошедшее до нас описание Тарков 1604 г. не указывает на наличие в городе ремесленников и торговцев, рисует его скорее как укрепленную феодальную усадьбу. Проезжавший через Тарки в 1623 г. русский купец Ф. А. Котов писал, что «в Тарках посад невелик». Повсеместно была развита домашняя промышленность. Характерной чертой, известной по археологическим данным, с одной стороны, по источникам более позднего времени — с другой, была специализация ряда аулов по производству металлических из­делий, посуды или из шерсти. Отдельные указания позволяют проследить эту специализацию и для XVI—XVII вв.

Здесь прежде всего надо назвать Кубачи — центр по производству оружия, металлических и ювелирных изделий, известный уже по сообщениям арабских авторов средневековья; по рассказу Гербера, кубачинцы «все люди мастеровые», а «пашен» имеют «малое число». Эвлия Челеби говорит о производстве в Дагестане «серебряных ремней», т. е. поясов с ювелирными серебряными украшениями. Древность женского гончарного производства аула Балхар доказывается чрезвычайно архаическим сти­лем балхарских орнаментов.

Разница в хозяйственной жизни нагорных и равнин­ных областей Дагестана обусловила внутренний обмен — в горах не хватало хлеба, и жители гор «покупали» его на равнине, т. е. обменивали на скот: своей монеты в Дагестане не было, и торговля была преимущественно меновою. На преобладание натурального хозяйства указывает также характер ренты — продуктами и штрафов, которые выплачивались скотом, материей, котлами.

Через Дагестан проходил важный торговый путь, связывавший страны Закавказья и Иран с Северным Кавказом, Ногайской степью и далее с Крымом и Азовом, а также с Астраханью и волжским путем. Через Дагестан шла довольно оживленная транзитная торговля, находившаяся главным образом в руках тезиков, дербентских, армянских, а также русских купцов. Дагестанские феодалы принимали в ней участие через своих доверенных лиц и пользовались транзитом для взимания натуральной пошли­ны — тамги. Но торговый путь через Дагестан был далеко не безопасен и для торговых караванов, подвергавшихся нападениям на суше, и для судов, прибитых непогодою к берегу. Об экономических связях с Терским городом и Аст­раханью, развивавшихся с конца XVI в., будет сказано в дальнейших главах в иной связи.

Неравномерность в развитии производительных сил ве­ла и к неравномерности развития социальных отношений в разных районах Дагестана. Основной линией процесса, ясно выступающей по источникам XVI—XVII, да и более ранних веков, было складывание классовых феодальных производственных отношений, своеобразных, осложнен­ных патриархально-родовыми пережитками; в высокогорных частях Дагестана этот процесс задерживался, и для XVI—XVII вв. можно говорить лишь о начальных его признаках.

Ко второй половине XVI в. более крупные феодальные владения в Северном Дагестане были следующие: Тюменское ханство в степях нижнего течения Терека, потерявшее свое значение с постройкой в конце XVI в. русской крепости в устье Терека; шамхальство, которое до второй половины или до конца XVI в. включало не только земли на плоскости и в предгорьях, заселенные в основном кумыками, но и лакский Казыкумух; владение уцмия Кайтагского к югу от шамхальства, подходившее почти к самому Дербенту; Аварское нусальство, центральная часть которого занимала Хунзахское плато.

По известиям конца XV—XVI в., шамхал (шевкал или царь шевкальский, по терминологии русских источников, черкес-хан грузинских хроник) выступает сильным владельцем. Рядом с ним обычно называется крымшамхал — будущий шамхал. Результаты обследования Л. И. Лавровым памятников шамхальского кладбища в ауле Кумух в Лакии подтверждают предания о том, что первоначально резиденция шамхалов находилась в горах в Кумухе и лишь впоследствии была перенесена на плоскость. Однако сообщение русской летописи 1560 г. о походе русского воеводы Ивана Черемисинова на шамхала к Таркам, о битве с «шевкальским князем», который в результате боя покинул Тарки и «побежал в горы», свидетельствует о значении Тарков в шамхальстве уже в середине XVI в. В XVII в. шамхалы в переписке с Москвой и с воеводами Терского города постоянно употребляли для шамхальства в качестве политического термина название Кумыцкая земля, Кумыки, что показывает, что территория шамхальства в это время в основном соответствовала территории, занятой кумыкской народностью.