Июнь 1883 года... Со станции Котляревская в слободу Нальчик направляется тройка... Это продолжается научная экспедиционная поездка Всеволода Федоровича Миллера и Максима Максимовича Ковалевского, начатая ими в Северной Осетии. Уже собран большой этнографический материал – полевой и архивный – во Владикавказе, Алагире, Ардоне, Новохристиановском.

Целью экспедиции ученых в балкарские ущелья, пишет Борис Александрович Калоев в книге «М. М. Ковалевский и его исследования горских народов Кавказа» (М., 1979, с. 40), был «сбор данных по обычному праву балкарцев» и «выявление следов осетинского быта на исторической территории алан – предков осетин». Их интересовало время появления предков балкарцев в нынешних местах, складывавшиеся у них отношения с местным населением, очередность заселения каждого из ущелий. Предварительно ими были просмотрены и изучены литературные источники и статистические данные о «горских обществах Кабарды» и «горских татарах». Они уже знали о том, что «это племя татарского происхождения», что численность его по сведениям 1874 года составляет 15 тысяч человек (в чем они, правда, после посещения горских поселений усомнились), что его язык близок к карачаевскому и кумыкскому, и были уверены в схожести с осетинскими многих сторон его жизни и быта.

С разделением общества на классы, возникновением государств и систематических отношений между ними появилась и дипломатия. На протяжении многих веков она пользовалась дурной славой, ибо господствующие классы эксплуататорских обществ не брезгали самыми низменными средствами для достижения своих целей. Народная молва в Древней Греции включила в мифологические легенды рассказ о первом посланнике — Гермесе. Будучи посланцем Зевса, Гермес обманывал, воровал и безнаказанно нарушал клятвы. Он был избран на роль дипломата потому, что вскоре после рождения проявил необычайную ловкость: украл пятьдесят голов скота у своего брата Аполлона.

Сами представители дипломатической касты, набивая себе цену, изображали свою деятельность как исполненную тайны, вероломства и бесчестия, как искусство изощренного обмана. Этому немало способствовали и те инструкции, которые получали дипломаты от глав правительств и государств. 

Ну и главное, пока не сформировалась окончательно соседская община, нужна была форма организации, способная отразить интересы отдельных семейных общин. Ею и оказалась патронимия, общественно-историческая значимость которой предопределила ее право на прочное утверждение. Поэтому трудно увязывается с реальностью точка зрения, согласно которой такие социальные структуры, как патронимия и соседская община, – явления одновременные, а также, что переходной формой от родовой общины была первобытная соседская община.

Выделявшиеся из семейных общин новые семьи закрепляли за собой имена своих отцов – родоначальников материнской семьи, что в этнографической науке и нашло выражение в термине патронимия («патер» – отец, «намен» – имя, т. е. наименование по отцу).

В связи с вышеизложенным мы не можем согласиться с рядом авторов, и в частности с Б. Д. Грековым, считавшим, что сельская община возникает непосредственно «с распадом родовых отношений». Автор игнорирует тот факт, что семейная община и патронимия явились той реальной основой, на которой выросла сельская община, и отводит ей лишь второстепенную роль. В одном из комментариев к книге М. М. Ковалевского «Очерк происхождения и развития семьи и собственности» М. О. Косвен убедительно доказал возникновение сельской общины из разрознивания сегментирующихся семейных. Изучение балкарских, осетинских и чеченских поселений приводит нас к мысли, что смешение поселений семейных общин и патронимий не являлось главным критерием образования сельских общин, поскольку, во-первых, отношения членов патронимий, будь то в начальной стадии ее развития или в последней, – это отношения, так или иначе, собственников, а значит – больше соседей, и, во-вторых, многие поселения семейных общин, выделенных из рода, устраивались, исходя из стратегических соображений, в таких местах, где о соединении кварталов и говорить не приходится.

Победа советских вооруженных сил в зимнюю кампанию 1943 года вызвала смятение среди сателлитов гитлеровской Германии. Начавшийся кризис фашистского блока сказался прежде всего на взаимоотношениях между Германией и Италией. Битва на Волге, отмечает в своих мемуарах бывший итальянский посол в Берлине Альфьери, «сыграла решающую роль в дальнейшем развитии итало-германских отношений».

Разбойничий германо-итальянский блок, в основе которого лежало только стремление к грабежу, в обстановке приближающегося поражения быстро обнаружил слабость. Стремясь спасти свою шкуру, фашистские хищники, забыв взаимные клятвы верности, лихорадочно искали путей спасения и были готовы предать друг друга, лишь бы отдалить минуту возмездия. Во всей своей отвратительной наготе предстает в последние дни существования «оси» Берлин—Рим фашистская дипломатия.

Перелом в ходе войны, наступивший в результате исторической победы советских вооруженных сил на Волге, вскоре привел Италию на грань катастрофы. После потерь, понесенных на Восточном фронте, итальянская армия уже не смогла оправиться.

Английская дипломатия по праву считается одной из наиболее сильных в капиталистическом мире. На протяжении многих столетий она вырабатывала методы и приемы, при помощи которых английская буржуазия навязывала другим народам свою волю.

Английская дипломатия располагает опытными кадрами, воспитанными в духе империализма и ненависти ко всему прогрессивному. К ней как нельзя лучше применима характеристика, данная В. И. Лениным армии чиновников. «...Эта армия насквозь пропитана антидемократическим духом, связана тысячами и миллионами нитей с помещиками и буржуазией, зависима от них на всяческие лады, — писал В. И. Ленин.— Эта армия окружена атмосферой буржуазных отношений, дышит только ею, она застыла, заскорузла, окоченела, она не в силах вырваться из этой атмосферы, она не может мыслить, чувствовать, действовать иначе как по-старому».

Консерватизм в сочетании с классовой ненавистью к социалистическим странам и всему прогрессивному вообще является одной из основных черт современной английской дипломатии.

С самого начала существования Советского государства английская буржуазия рассматривала Советскую страну как своего наиболее опасного противника.