Ну и главное, пока не сформировалась окончательно соседская община, нужна была форма организации, способная отразить интересы отдельных семейных общин. Ею и оказалась патронимия, общественно-историческая значимость которой предопределила ее право на прочное утверждение. Поэтому трудно увязывается с реальностью точка зрения, согласно которой такие социальные структуры, как патронимия и соседская община, – явления одновременные, а также, что переходной формой от родовой общины была первобытная соседская община.
Выделявшиеся из семейных общин новые семьи закрепляли за собой имена своих отцов – родоначальников материнской семьи, что в этнографической науке и нашло выражение в термине патронимия («патер» – отец, «намен» – имя, т. е. наименование по отцу).
В связи с вышеизложенным мы не можем согласиться с рядом авторов, и в частности с Б. Д. Грековым, считавшим, что сельская община возникает непосредственно «с распадом родовых отношений». Автор игнорирует тот факт, что семейная община и патронимия явились той реальной основой, на которой выросла сельская община, и отводит ей лишь второстепенную роль. В одном из комментариев к книге М. М. Ковалевского «Очерк происхождения и развития семьи и собственности» М. О. Косвен убедительно доказал возникновение сельской общины из разрознивания сегментирующихся семейных. Изучение балкарских, осетинских и чеченских поселений приводит нас к мысли, что смешение поселений семейных общин и патронимий не являлось главным критерием образования сельских общин, поскольку, во-первых, отношения членов патронимий, будь то в начальной стадии ее развития или в последней, – это отношения, так или иначе, собственников, а значит – больше соседей, и, во-вторых, многие поселения семейных общин, выделенных из рода, устраивались, исходя из стратегических соображений, в таких местах, где о соединении кварталов и говорить не приходится.
Естественно, что решающий критерий генезиса сельских общин надо искать в экономическом факторе – использовании близлежащих земель и установлении на этой основе взаимоотношений общежития. Так сложились сельские общины таких ущелий, как Балкарское, Чегемское, Даргавское, Куртатинское, Алагирское и т.д. Поселки, строившиеся в более или менее изолированных и малодоступных местах, принадлежали сначала семейным общинам, затем уже коллективу разделившихся семейных общин. За ними закреплялось имя родоначальника, и в дальнейшем они сохранялись как патронимические. А те поселки, которые в процессе роста соединялись с соседними, становились кварталами уже полигенного села, как, например, Ишканты, Тура-Хабла, Чегет-эль, Эльтюбю, Булунгу, теряя при этом свои патронимические наименования.
На наш взгляд, в Балкарии уже начали складываться семейно-общинные отношения, а смешанных сел еще не было. И лишь позже, с расширением патрономических поселений, «поисков новых мест обитания ввиду безземелия и перенаселенности родных мест» и междоусобных войн, происходит как бы объединение кварталов в села, «разбрасывание» отдельных семей той или иной патронимии.
Общественные отношения в горах, с появлением кипчаков, складывались таким образом, что для свободных общинников становилась необходимой служба в дружине. «Каждый мужчина из таубиев, узденей и эмчеков, – читаем в газете «Каспий», – должен был иметь оружие и коня и по первому призыву олия явиться готовый к войне с неприятелем, а в мирное время мужчины упражнялись в стрельбе и верховой езде. Один из олиев Софан Абаев даже создал особых стрелков из своих чагаров, потомки которых и до сих пор являются отличными охотниками».
В преданиях об образовании балкарских обществ не случайно указывается, что высшее сословие из пришельцев. Дело в том, что именно военные вожди и их потомки большей частью становились впоследствии таубиями.
Военные вожди и родовые старейшины, покровительствуя дружинникам и остальному свободному люду, постепенно ставили их под свое влияние. Сами же вожди, их ближайшее окружение и потомки родовой знати выделились в военную аристократию и знать – господствующую социальную силу складывавшегося горского общества. Это было время активного формирования классов в Балкарии и сосредоточения политической власти в руках главенствующего меньшинства. Процесс социального расслоения общества нашел отражение и в наземных склепах Балкарии и Карачая (Абаевых, Балкаруковых, Мисаковых, Аккуловых, Крымшамхаловых), датируемых этим же периодом. Они принадлежали отдельным лицам, а также семьям выделившихся господствующих фамилий. И. М. Мизиев приводит примеры склепов Сосрана и Алимурзы Абаевых, родоначальника Мисаковых – Мисаки, Камгута в Баксанском ущелье. И далее автор заключает, что «эти факты дают право полагать, что склепы-мавзолеи возникли в Балкарии и Карачае вследствие социального расслоения общества и выделения из общей среды крупных феодальных фамилий. Как при жизни эти феодалы и князья строили себе башни, крепости, замки и отмежевывались от основной массы населения, которое жило в обыкновенных горских саклях, точно так же и после смерти их хоронили в склепах-мавзолеях и этим обособляли семью или фамилию».
