Если по воле администрации удлинялся рабочий день, то также произвольно увеличивалось количество рабочих дней в году. По договору на операцию 1911/12 г. количество рабочих дней составляло 312, но бывало, когда в году работали 327 дней. Управление по своему усмотрению составляло расписание выходных дней. Приисковая администрация сплошь и рядом назначала работу в праздничные дни – в виде наказания за те или другие «проступки» рабочих. За свой тяжелый труд, нередко опасный для здоровья и даже жизни, рабочие получали низкую заработную плату. На приисках существовало две системы оплаты: сдельная и поденная.
Большинство чернорабочих и специальных рабочих (маляры, столяры, плотники, а также кузнецы, слесари и механики) получали поденную плату, чернорабочие в размере от 1 руб. 35 коп. до 1 руб. 50 коп., а специалисты – от 1 руб. 50 коп. до 2 руб. 75 коп. На первый взгляд может показаться, что 2 руб. 75 коп. довольно высокая оплата. Но, во-первых, ее получали единицы, например слесари высшего разряда, а разряд устанавливал мастер по своему «разумению»; во-вторых, это ведь номинальная плата, числившаяся на бумаге. Что же касается реальной заработной (как поденной, так и сдельной) платы, то она сводилась к грошам, обрекая рабочих на полунищенское существование. Расскажу подробнее о сдельной оплате, которую получали рабочие, занятые непосредственно на добыче и промывке песков.
При установлении таксы на сдельные работы правление Лензото исходило из средней поденной оплаты забойщика, т. е. 1 руб. 50 коп. При этом оно считало, что каждый рабочий по добыче породы «легко» может выработать 3 куб. аршина в день, а если он «постарается», то может выработать и больше. Смысл расценки на сдельные работы как раз в том и заключался, чтобы стимулировать «старание» рабочих, в то же время не давать им возможности зарабатывать выше обычного уровня. За выработку первых 3 куб. аршин с отвозкой их к «устью» шахты, штолен и зумпферов было назначено по 50 коп. за аршин, за четвертый – 70 коп., а пятый – 90 коп. В мокрых забоях расценка была несколько выше.
Первоначально обязательным дневным уроком считалось 3 куб. аршина, потом он увеличен был в сухих забоях до 4 куб. аршин, включая сюда крепление шахт и даже устройство полога и откатку породы на расстояние до 40 погонных сажен. Если же откатка производилась на большее расстояние, то полагалась небольшая прибавка.
Заработок горняков и рабочих по добыче песков зависел от свойств породы и от добросовестного подсчета работы. Если порода сухая и не мерзлая, то можно было выработать и более четырех аршин. Но такое счастье бывало чрезвычайно редко. Обычно же приходилось сперва оттаивать породу, так как большинство работ происходило в вечной мерзлоте. Очень часто рабочий наталкивался на «скалу», которую приходилось рвать динамитом. Иногда встречался плавучий грунт, который надо было удерживать целым рядом приспособлений и разрабатывать очень сложными приемами. Все это делало заработок горнорабочего крайне неравномерным.
Сдельная оплата труда открывала приисковой администрации широкие возможности для всяческих злоупотреблений в отношении замера уроков и подсчета дневного заработка.
Но и этот скудный заработок далеко не всегда целиком попадал в руки рабочего. На Ленских приисках чрезвычайно широко была распространена система штрафов. Штрафовали за все: за самовольную отлучку с прииска, за прогул, за грубость и непослушание и безо всякого основания. По инструкции служащие компании могли штрафовать рабочих на сумму до 25 рублей единовременно. Достаточно было рабочему чём-нибудь не угодить тому или другому служащему, чтобы сразу быть оштрафованным. Вот пример такого произвола. О нем нам рассказал депутат рабочих в Центральном забастовочном комитете И. Кудрявцев: «Придя однажды к себе в забой, я застал там уже другую артель рабочих. Желая выяснить, почему смотритель шахты перевел нашу артель в другой забой, я пошел к нему в «смотрительскую». Но «зуб» просто меня выгнал из помещения, и нам пришлось идти работать в другой забой. В конце месяца я захотел сверить свои записи относительно выработки с записями смотрителя шахты. На этот раз «зуб» был в норме, т. е. не ругался, и показал свои записи. Смотрю в конце листа пометка: «штраф 3 рубля – за ругань».– Когда это я вас ругал? – спрашиваю смотрителя.– А помнишь, когда ты уходил в прошлый раз от меня, то ты что-то бормотал себе под нос. Наверно ругал меня,– пояснил мне в назидание смотритель».