У самой речки хотя и жалкие, временные, но все же постройки – низкие бараки, покрытые чем попало: корой, землей, травой. Нет у бараков ни трубы, ни окон, да и двери не двери, а только вход, завешенный какой-то тряпкой или плетенкой из тальника. Внутри этого жилища темно, грязно, неуютно; и как-то совсем неудобно было назвать это сооружение домом человека. Скорее, это было похоже на логово какого-то зверя.
Рядом с бараком маленький сарай, «казенка» по-местному, где находятся хозяйские продукты питания для рабочих. Здесь же пекарня, баня и навес для лошадей. Отдельно от приисковых построек стоит дом, сделанный из лиственницы или сосны, крепко сложенный, под тесовой или железной крышей, с большими окнами, в которые вставлена не какая-нибудь промасленная бумага или холст, а настоящее стекло. В этом доме, окруженном оградой из затейливых палок штакетника, живет если не сам владелец приисков, то его управляющий.
Почти у самого обрыва реки стоит здание, совершенно непохожее на другие строения прииска. Это как бы несколько сундуков, поставленных один на другой. К этому зданию издалека проведен деревянный желоб (оплотки), по которому бежит чистая вода и, добежав до здания «сундука», падает вниз – внутрь большой железной конусообразной бочки размером метра три в длину и метра полтора-два в ширину. Это здание с бочкой и есть так называемая бутара – золотопромывальная машина. В бочке по всей поверхности ее пробиты дырки, их много – более двух-трех тысяч. К зданию перекинут мостик, по которому то и дело снуют особые тележки-таратайки там, где хозяин победнее, а на богатых приисках проложены рельсы узкоколейки, по которым катятся вагонетки. В таратайках и вагонетках – порода, содержащая золото. Ее подвозят либо из разреза, если золото здесь «верховое», либо из шахты, если золото «шахтовое». Породу валят в особый люк, через который она попадает в бочку – бутару. Там порода обливается сильной струей воды, переворачивается несколько раз, отдавая содержащееся в ней золото; после чего, уже промытая, вылетает на покатую плоскость вашгерда в виде грязного потока с камнями, песком и другими твердыми остатками. Вашгерд здесь не такой, как у приискателей-золотничников. Нет, это громадное сооружение длиною в несколько десятков метров и шириною в несколько метров. Весь вашгерд окружен тесовым забором, а где прииск побогаче – вашгерд находится в стеклянной галерее. На всех дверях, ведущих внутрь вашгерда, висят замки и печати, наложенные доверенными хозяина или управляющего прииском.
Это не ручной труд артелыциков-золотничников или вольных старателей-«хищников», это уже настоящая фабрика по добыче золота. Здесь порода промывается не сотнями пудов, а тысячами, десятками тысяч. Сильным потоком воды все более легкое сносится с отлогого спуска вашгерда, а золото оседает вниз и остается у «порожков». Эти «порожки» – маленькие деревянные бруски, сделанные так, чтобы они упирались в самое дно вашгерда и задерживали на пути своем воду. Поэтому за них и забирается все тяжелое, не поднятое вверх струею воды. Таким образом, за порожками скопляется золото вместе с железным шлихом и мелким песком. А отсюда уже легко можно взять это золото путем съемки.
Для того чтобы окончательно отделить золото от посторонних примесей, использовали магнитную дугу или ртуть. После этого золотой песок и самородки собирали в железную банку, которую здесь же опечатывали. Приемщики в сопровождении казаков несли золото в контору, где взвешивали, запирали в окованный сундук, который опечатывали.
Когда кончался операционный год (в сентябре), все золото под солидной охраной отправлялось в ближайшую золотоплавильню. До революции золотоплавильни Сибири были в Бодайбо, Олекме, Иркутске да в Благовещенске.
Добыча золота таким способом для 1912 г. являлась устаревшей. Уже тогда на Урале, на Амуре да кое-где в системах Витима и Олекмы применялся машинный труд. Но машин было совсем мало: для владельцев приисков ручной труд тысяч рабочих был куда дешевле и выгоднее. Поэтому на приисках по-прежнему преобладающим был ручной труд, царила безудержная эксплуатация рабочих. Но об этом расскажу немного позже.