Из описания свадебных обычаев интересны приезд родственников жениха за невестой в ее родительский дом, знакомство с новой родней, стремление их произвести на присутствующих благоприятное впечатление. Во время угощения они произносят тосты, демонстрируют красноречие, стараются показать свою смекалку, находчивость, мудрость, участвуют в разного рода состязаниях.

Редко кто из авторов второй половины XIX века затрагивал вопросы, связанные с рождением и воспитанием детей. Баранов же, кроме того, останавливается и на отношении родственников к этому событию, на оказании помощи в процессе воспитания, на некоторых семейных праздниках и торжествах, обрядах, таких, как «курман-лыкъ» и «башикче салыу».

Е. З. Баранов, находясь под влиянием В. Ф. Миллера, одного «из крупнейших исследователей устного народного творчества», записывал и печатал фольклорный материал. Из произведений устного народного творчества горских народов его внимание привлекали сказки и легенды. И большей частью его интересовали такие, в которых отражались мудрость народа и его жизненный опыт. Фольклорные тексты, собранные и напечатанные им, дают возможность современным ученым не только провести анализ фольклорного наследства балкарцев, но и проследить их историко-культурные связи с соседними народами.

Подкупает Е. З. Баранова у горцев нравственная чистота, честность, гордость, обходительность, общительность, гостеприимство. Но при оскорблении горец всегда постоит за себя. И все же, как дальше правильно он замечает, кровомщение в горах «не принимает» широких размеров и его нетрудно предупредить, склонив кровников к примирению.

Примирителями враждующих и вообще судьями при разборе ссор, возникавших между горцами, обыкновенно являлись старцы, выбранные из наиболее почетных и уважаемых народом. «Их называют медиаторами (третейскими судьями) и решением их всегда остается довольна как та, так и другая сторона враждующих».

Действительно, кровная месть в Балкарии уже не имела такого распространения, как у ряда других горских народов. Она была заменена системой выкупов. «Даже умышленное убийство, – замечал С. Давидович, – не подлежит преследованию, если родственники убитого помирятся с убийцей». И платили балкарцы обычно скотом, имуществом, землей, деньгами. Но чаще всего размер штрафа они определяли числом скота, что свидетельствует о значении и роли у них исторически скотоводческого хозяйства. Аналогичный факт зафиксировала у древних кельтских племен Е. В. Гутнова.

Анализируя данные полевого этнографического материала в отношении кровных выкупов, можно заключить, что балкарцы требовали равноценную плату как за случайное, так и за преднамеренное убийство, хотя воспринимали эти факты по-разному. В одной из своих ранних публикаций мы уже приводили пример непреднамеренного (по неосторожности) убийства сыном Азнора Айдаболова своего молочного брата Гиляжи Зарашева. Виновная сторона в качестве платы за кровь отдала довольно большой сенокосный участок, но отношений вражды, какие бывают при умышленном убийстве, между этими фамилиями не было.

Михаил Георгиевич Афанасьев, заведующий Костекским сельским училищем, писал, что в одноименном населенном пункте проживали кумыки, казикумыки, ногайцы и персы.

В «Трудах» Абрамовской комиссии об ингушах и осетинах читаем: «Население Джераховского общества принадлежит к ингушевскому племени. Народ этот, находясь с давних времен в близком соседстве с осетинами Тагаурского общества, часто принимал в свою среду осетин на жительство и, в свою очередь, поселялся в Осетии, вступая с ними в родственные связи, и таким образом принял от них язык и многое из нравов и обычаев осетинского народа...»

В разделе «Чеченцы» книги «Народы Кавказа» Б. А. Калоев со ссылкой на ЦГА ЧИАССР (ф. 586, д. 27, л. 78) выделяет среди чеченцев такие тайпы, как Тарковская, Джаевская и Кубачинская из Дагестана, Черкесская и Грузинская, названия которых говорят сами за себя.

Обследования, проведенные нами в 1968 – 1975 годах в кабардинских селах Малка, Сармаково, Шордаково, показали, что носители ряда фамилий здесь – потомки пришельцев: Моловы – из Абадзехии, Аговы и Аджиевы – из абазин, Капашаровы – из Балкарии, Казаковы – с Кубани, Евсеевы – из-под Георгиевска, Кумыковы – из Дагестана, Кербиевы – из Сванетии.

Касаясь вопросов свадьбы и свадебного ритуала, автор остановился на приданом невесты и его месте в общесемейном имуществе. Он указал, что приданое является неприкосновенной частью имущества женщин и «не идет в дележ наследства между детьми или родственниками мужа». Тепцов, не давая объяснения причинам, отмечал, что оно в случае смерти женщины возвращалось в дом ее родителей. Между тем, характеризуя приданое балкарской девушки и показывая, каким образом оно собиралось, он близко приблизился к ответу. Приданое горянки, по данным, полученным Тепцовым у местных жителей, начинало составляться с малолетнего возраста девочки. Родственники, в чем проявлялось их социальное единство, сначала одаривали новорожденного, а затем подрастающего ребенка в разные торжественные случаи жизни: «в праздники, в случае выгодной продажи, при хорошем урожае и приплоде скота и т. п. Из подарков этих составляется необходимый инвентарь будущей хозяйки: медные кувшины, миски, тазы, котлы, сковороды и т. д.». Таким образом получалось, что основная часть имущества являлась как бы фамильной собственностью и, значит, неотчуждаемой.

Описывает Тепцов и подготовку к свадьбе юношей, охватывавшую также определенный период и ставившую перед женихом, семьей и родственниками вполне конкретные проблемы и задачи. Семья была обязана побеспокоиться, чтобы у их сына был приличный свадебный костюм, оружие, перед женитьбой выстроено отоу.

Конец XIX – начало XX века для Балкарии – наиболее плодотворный период в плане активного посещения ее гостями, отражения на страницах различных изданий новых этнографических, археологических и исторических материалов о ней, попыток дальнейших теоретических обоснований собранных данных.

Очень часто балкарские общества, начиная с Безенгиевского, посещал большой любитель путешествий, ученый-ботаник, биолог и гидролог, преподаватель физики и космографии в ставропольской Ольгинской женской гимназии Николай Яковлевич Динник.

В его очерках «Горы и ущелья Северо-Западного Кавказа», «Горы и ущелья Терской области», «Поездка в Балкарию» и в ряде других отражена радость встреч с горами, природой, с этой, как он пишет, «интересною страною», общительными, жизнерадостными и любознательными людьми.

В Кашкатау (Къашхатау – А. М.) Динник со своими спутниками осмотрел село, состоявшее, на внешний взгляд, из 75 дворов, записал легенду об его образовании, сделал множество рисунков и набросков, побывал на горе с одноименным названием. Путешественники были буквально обворожены неповторимой и «неподдающейся описанию» природой берегов Черека, голубыми озерами, ярусами громоздящихся скал. Они посетили также ряд других, небольших, потеррасных и полутеррасных, населенных пунктов – Зылгы, Зарашкы, Коспарты, Мухол, Чегет-эль, Ишканты. Как видно из описания, все эти поселения были незначительными по размерам (от 5 до 30 дворов), характеризовались поквартальным поселением и объединялись в одно общество.