18. За время забастовки никто не должен пострадать».
На общем собрании единодушно было принято специальное решение внести в текст «Наших требований» особые пункты, гарантирующие свободу и неприкосновенность рабочих представителей.
«О гарантии выборных:
а) Чтобы делегатам от всех забастовавших приисков было предоставлено право на время переговоров пользоваться бесплатным проездом по железной дороге от ст. Феодосиевской до ст. Бодайбо, а равно и на лошадях;
б) Чтобы управление Ленского золотопромышленного товарищества снеслось бы с местной полицией о гарантии свободы делегатам;
в) Чтобы на время забастовки выборным был предоставлен Народный дом;
г) Чтобы административной властью не назначались на работы отдельные лица(штрейкбрехеры.– М. Л.), предварительно не испросив разрешения делегатов.
Мы хотим, чтобы забастовка носила миролюбивый характер, а поэтому заявляем: если будут применены карательные меры к нашим уполномоченным, тогда мы снимаем всех рабочих с работы». На следующий день требования рабочих были вручены администрации.
Собрание рабочих окончилось поздно – около 11 часов вечера. Несмотря на то что мороз все крепчал, расходиться не хотелось. Около Народного дома запылали костры, рабочие горячо обсуждали итоги собрания, строили предположения о том, как развернуться дальнейшие события и т. п. Но пора было идти по домам. Баташев, огласив в последний раз «Наши требования», обратился с напутствием к рабочим: «Слушайте, товарищи! Во время забастовки не допускайте никаких безобразий, помните, что прежние забастовки на приисках кончались неудачей подчас лишь потому, что рабочая масса была плохо дисциплинирована. Ни имущества Лензото, ни служащих не надо трогать. Центральное бюро постановило, чтобы по станам не пили водки и не играли в карты на деньги – это может нас разъединить в то время, когда нам надо стоять друг за друга. При всяком обращении к вам – отдельным рабочим – полиции, администрации приисков и прочих отсылайте всех чиновников и служащих к тем людям, коих вы сегодня избрали по приискам, а также в руководящий орган забастовки всех приисков – в ЦБ. По примеру андреевцев и феодосиевцев немедленно нужно избрать в каждом бараке ответственного за порядок – старосту. И еще прошу обратить внимание на следующее: если в бараках или около них появятся чужие люди, неизвестные вам, то немедленно о них сообщайте старостам, а они уж разберутся. Согласны вы с этим или нет?» – спросил Баташев и спрыгнул с бочки.
«Согласны!» – гудела масса голосов. «Ур-а-а!» – громко гремело в морозном воздухе и отдавалось в суровых витимских гольцах.
Все стали расходиться. Черепахин, Кудрявцев, Петухов и Корнев пошли на Феодосиевский; Попов и Бондарь – на Александровский; Лесной – на Васильевский; Зеленко и Быков – на Андреевский.
С утра 4 марта продолжали поступать сведения о присоединении к забастовке все новых и новых приисков. Стало известно, что забастовали рабочие Прокопьевском, Ивановского и Пророко-Ильинского приисков. Они поддерживают общие требования бастующих. А утром 5 марта такое же известие пришло с Иннокентьевского прииска.
Вечером 4 марта в Народном доме собрался первый пленум Центрального забастовочного комитета. Здесь присутствовали не только выборные депутаты, но много старост и рабочих с окрестных приисков. Всего в помещении Народного дома находилось около сотни рабочих. Когда Баташев стал было открывать собрание, кто-то, выглянув в окно и увидав едущих стражников, крикнул:
— Полиция! – Конечно, присутствующие заволновались, но Баташев встал и во весь свой мощный голос крикнул.
— Стойте. Полиция знает о нашем собрании. Пусть полицейские зайдут, и мы послушаем, что они нам скажут.
Все сели на места, и собрание продолжалось. Стражники во главе с полицейским урядником Тихоновым вошли в помещение и объявили, что они заехали по поручению горного окружного инженера Александрова, который просил предупредить забастовочный комитет, что он здесь будет в 4 часа 7 марта» Сообщив это, Тихонов и его «молодцы» удалились.
