Не легким оказался и путь следования делегации от Петрограда до Бреста. В архивах сохранилось описание этого путешествия, составленное одним из сотрудников делегации после возвращения в Петроград. К 8 часам утра 25 февраля поезд едва дотянул до станции Новоселье, километрах в сорока от Пскова. Дальше ехать было нельзя: путь преграждали воинские составы с вышедшими из строя паровозами. К тому же был взорван мост. Поскольку германский ультиматум имел срочный характер, то двое делегатов, чтобы известить командование передовых немецких частей о прибытии делегации, отправились на дрезине к Пскову. Г. В. Чичерин и Л. М. Карахан остались в Новоселье.

Из Новоселья была направлена телеграмма Совету Народных Комиссаров в Петроград с просьбой известить правительство Германии о прибытии советской делегации. Телеграмма вызвала недоумение у Владимира Ильича. В ответе, полученном Г. В. Чичериным в тот же вечер, Ленин писал: «Не вполне понимаем вашей телеграммы. Если вы колеблетесь, это недопустимо. Пошлите парламентеров и старайтесь выехать скорее к немцам». Опасения были вызваны, по-видимому, тем, что двое из состава делегации — Г. Я. Сокольников и А. А. Иоффе — отказывались от участия в ней и лишь после специального постановления Центрального Комитета партии поехали в Брест-Литовск.

Делегация ответила В. И. Ленину, что задержалась против своей воли и при первой возможности продолжит путь.

На станции Новоселье ей пришлось, однако, пробыть целые сутки. Утром 26 февраля делегаты с трудом добрались до взорванного моста, а затем, наняв в ближайшей деревне крестьянские сани, отправились дальше. В полдень они въехали в Псков. Там делегатов разместили в гостинице «Лондон». Чичерин и Карахан посетили немецкого коменданта города, чтобы официально сообщить о прибытии представителей Советской России.

Весть о приезде в Псков советских делегатов разнеслась с быстротой молнии, и вскоре возле гостиницы толпились контрреволюционеры разных мастей. Кое-кто ворвался в номера делегатов, требуя «ареста большевиков» и предания их военному суду. Карахана, который решил вновь сходить к коменданту и попросить перевести делегацию в более спокойное место, разъяренная толпа чуть не растерзала.

Ему все-таки удалось добраться до коменданта, который распорядился разместить делегатов на вокзале. С большим трудом они вышли из гостиницы и на комендантских машинах переехали туда. Эта «операция» заняла около двух часов. Только к 8 часам вечера все члены делегации собрались на вокзале, а еще через два часа отбыли в Брест. В пути опять было много непредвиденных задержек. Несколько километров делегатам пришлось идти по шпалам, ночевать в сторожке, пересаживаться с поезда на поезд и т. п. Только на станции Калкуны делегаты смогли сесть в поезд со спальными вагонами и после долгих мытарств немного отдохнуть.

В Брест делегация прибыла около двух часов дня 28 февраля. Представители Германии, Австро-Венгрии и Турции уже двое суток трудились над выработкой желательных им условий договора с Советской Россией и даже перевели их на русский язык.

В тот же день на заседании председателей делегаций германский представитель Розенберг, надменно чеканя каждое слово, ультимативно заявил, что советские делегаты должны в 3-дневный срок решить все связанные с подписанием мирного договора вопросы.

Конференция открылась 1 марта в здании бывшего офицерского собрания Брестской крепости. В огромном зале три длинных стола были поставлены буквой «П». Во главе разместился президиум в составе представителей всех делегаций, против них за тем же поперечным столом сели наши посланцы. По бокам заняли места члены других делегаций. Переводчики и стенографисты находились позади президиума.

Советская делегация сразу же потребовала, чтобы ей показали проекты, подготовленные противной стороной. Знакомство с этими материалами показало, что Советской России предъявлялись новые аннексионистские требования. Однако наша делегация заявила, в соответствии с полученными инструкциями, что готова немедленно подписать мирный договор и демонстративно отказалась от его обсуждения, совершенно бесполезного в тех условиях.

«...Какое могло быть обсуждение,— говорил Г. В. Чичерин на IV Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов,— в то время, когда наступление германских войск продолжалось в беззащитную страну и когда переговоры могли создать лишь фикцию, иллюзию соглашения, лишь иллюзию того, будто мы можем иметь какое-либо влияние на исход переговоров, будто между народами России, Австрии и Германии происходит какое бы то ни было соглашение».

3 марта состоялось подписание договора. Эта процедура заняла более часа. В зале стоял гул радостных и возбужденных голосов «победителей».

В 5 часов 50 минут, поставив подпись в последнем экземпляре договора, советские делегаты немедленно удалились, а в 9 часов вечера выехали в Петроград.

6 марта 1918 г. открылся VII съезд партии. Доклад о войне и мире сделал В. И. Ленин. На съезде вновь развернулась ожесточенная борьба между сторонниками и противниками Брестского договора. Ленину пришлось много раз выступать. Троцкий и его сторонники, а также «левые коммунисты» во главе с Бухариным потерпели поражение. Делегаты поддержали точку зрения В. И. Ленина и признали необходимым утвердить подписанный Советским правительством Брестский мирный договор.

14 марта состоялся IV Всероссийский съезд Советов. Г. В. Чичерин рассказал о мирных переговорах в Бресте. Изложив условия грабительского мира, он закончил выступление словами: договор «нас заставили подписать, приставив ко лбу пистолет».

Съезд по предложению В. И. Ленина подавляющим большинством постановил ратифицировать Брестский договор. Советская республика выходила из войны и получала крайне необходимую ей мирную передышку.

«Советское правительство,— писал Г. В. Чичерин,— сознательно шло на тяжелые испытания, подготовленные Брестским договором, зная, что рабоче-крестьянская революция будет сильнее империализма и что передышка означает путь к победе. Соглашаясь на тяжелые условия договора, Советское правительство ни в коем случае не соглашалось на одно: на вмешательство Германии во внутренний строй Советской России, на какие-либо внутренние изменения этого строя».

Заключение Брестского мира Г. В. Чичерин считал исторической заслугой В. И. Ленина. «Брест-Литовский договор,— писал он в 1924 г.,— дал возможность Советской власти сорганизовать страну, пустить корни и подготовить возможность дальнейшего развития Советского государства».

Вскоре после ратификации Брестского договора правительство Германии прислало Советскому правительству его текст, напечатанный по-русски и по-немецки, великолепным шрифтом, на отменной бумаге, в хорошем переплете. Управляющий делами СНК В. Д. Бонч-Бруевич вспоминал, как он сразу же понес его к В. И. Ленину. Владимир Ильич взял книжку, посмотрел и, смеясь, сказал: хороший переплет, отпечатано красиво, но не пройдет и шести месяцев, как от этой красивой бумажки не останется и следа. Не было более непрочного и нереального мира, чем этот, говорил В. И. Ленин. Немцы стоят у последней ступеньки своего военного могущества, и им суждено пережить величайшие испытания. Для нас этот мир сослужит огромную службу: мы сумеем укрепиться в это время. Отошлите эту нарядную книжечку товарищу Чичерину для его коллекции.

Предвидение В. И. Ленина сбылось. Через несколько месяцев в Германии произошла революция, и Брестский мир был аннулирован.