На допросе 15 октября 1735 г. В. В. Киприанову были поставлены следующие вопросы: занимается ли он печатанием книг, где именно, с какого времени, по какому указу, сколько у него печатных станков, а также печатал ли он книги на латинском языке, имеются ли у него соответствующие инструменты и т. д. Отвечая на эти вопросы, Киприанов показал, что книжного печатного дела у него как в Москве, так и нигде в другом месте не имеется, что он никогда не печатал латинских книг и у него нет и не было «к тому печатанию принадлежащих станов», а также «форм, матриц, пунсонов, литер» и т. д. Правда, при отце его, В. О. Киприанове, «в прошлых 721, 722 и 723 годах печатаемы были в доме ево, имевшемся за Москвою рекою, в приходе Козмы и Домиана, что близ Денежного двора», таблицы логарифмов и другие учебные пособия по заказу Адмиралтейства для Московской школы математико-навигацких наук. Но в 1723 или 1724 г., «по смерти отца ево, по представлению правительствующему Сенату, тогда бывшего секретаря, что ныне штатской советник, Ивана Кирилова, помянутой стан и литеры и со всеми инструменты, что ни имелось, взяты у него, Киприанова, в правительствующий Сенат в Санктпетербург чрез оставшую в Москве сенатскую контору. А за тем взятьем как стана, литер, матриц, пунсонов и прочаго к печатанию приличного ничего у него не осталось и ныне не имеется. А помянутый дом, — добавлял Киприанов, — тому будет года с три — отнят подполковником Тимофеем Тарбеевым» и он, Киприанов, проживает в настоящее время в доме статского советника Ивана Кирилова, за Москвою рекою, на Полянке, в приходе церкви Петра и Павла, а в летнее время — «в загородном дворе» того же Кирилова, находящемся близ Донского монастыря.
Однако при обыске, произведенном в доме Кирилова и в особенности в его загородном доме у Донского монастыря, в двух амбарах были найдены «один стан о двух валиках в полности» для печатания «гридырованных листов», два неполных стана для «книжного печатания» на русском и немецком языках и, кроме того, в сундуке между старым железом были найдены некоторые части станов, литеры, матрицы и другие необходимые для печатания принадлежности. Были обнаружены также и латинские книги и письма, в которых, однако, как это видно из доношения Московской Синодального правления канцелярии, ничего «важного не оказалось» [32, стр. 406].
По-видимому, результаты обыска не имели никаких серьезных последствий, и дело Киприанова закончилось благополучно, так как упоминания о В. В. Киприанове и его деятельности продолжают встречаться в архивных документах в течение ряда последующих лет, вплоть до 1757 г.
Выявленные в результате обыска факты и материалы допроса Киприанова не только дают возможность установить место печатания карт Кирилова в Москве, во дворе его загородного дома у Донского монастыря, и непосредственное участие в этом деле В. В. Киприанова, но и подтверждают еще раз тесные деловые и дружеские взаимоотношения Кирилова с Киприановым. Возможно, что давнишнее близкое знакомство Кирилова с семьей замечательного русского картографа В. О. Киприанова и с ним самым было тем источником, из которого он почерпнул первые знания в области картографии и не остывавший до последних дней его жизни интерес к этому делу.
Карты, напечатанные Кириловым для его Атласа Всероссийской империи, по точности и качеству выполнения были лучшими из тех, которые имелись в его распоряжении. Однако некоторые из них все же не были свободны от недостатков, как имевшихся уже в оригиналах и указанных выше, так и вкравшихся в процессе приведения карт к меньшему масштабу и при их гравировании. Качество работы граверов было недостаточно высоко, и это отмечено современниками Кирилова, Г.-Ф. Миллером [31, стр. 488] и И.-Н. Делилем, к тому же и сам И. К. Кирилов признавал это. «Что же касается до художества в вырезывании на досках, в том себя ныне не могу защитить, — писал он в «Покорнейшем объявлении о Атласе российском», — ибо, вводя сие дело, при первом случае рад был каких мог сыскать художников, таких заставлял, потому что после бывшего в России художника сего дела Шхембока по нынешнюю Академию наук никого достойного не обреталось, однако ж охотник не фигурами, но самими до сего небывалыми картами забавлятися может» [5, стр. 24].
