Результаты напряженной, поистине героической работы большевиков Сибири скоро сказались. Уже в 1925 году посевная площадь Сибири составляла 91% довоенной, а продукция животноводства достигла 134%. Около 42% всего населения Сибири было охвачено потребительской кооперацией.

Опираясь на эти достижения, большевики Сибири одними из первых в стране широко развернули работу по социалистическому переустройству сельского хозяйства. Но подходили к этому крайне осторожно.

«Развертывание работы по производственному кооперированию крестьян,— говорил Косиор на 1-й Сибирской краевой партконференции,— требует максимальной внимательности к складывающемуся внутрихозяйственному их укладу, с тем чтобы избежать навязывания форм, к которым крестьяне не подошли еще на собственном опыте, и в особенности административного вмешательства во внутреннюю их хозяйственную деятельность... Деревенские коммунисты на практике должны являться проводниками мероприятий по развитию производительности и товарности деревни, и в первую очередь коммунисты должны показать пример культурного ведения хозяйства. Коммунисты должны быть членами кооперации и комитетов взаимопомощи».

По количеству коллективных хозяйств Сибирь стояла на одном из первых мест. К 1 апреля 1925 года там было 245 сельхозартелей и 204 сельхозтоварищества.

В период, когда Сибирь, как и вся страна, залечивала раны, нанесенные гражданской войной и интервенцией, партия уже ставила задачи по подготовке индустриального будущего Сибири.

Рассматривая развитие социалистической индустрии как ключ к реконструкции всего народного хозяйства, партия уделяла особо большое внимание росту промышленности в национальных республиках и на окраинах страны.

Отмечая народный характер начавшихся социалистических преобразований в стране, В. И. Ленин еще в 1918 году в докладе на V -съезде Советов говорил: «...всеми тысячами, десятками тысяч, сотнями тысяч рук рабочие и трудящиеся крестьяне взялись за постройку нового социалистического здания».

Основным занятием жителей Сибири было сельское хозяйство с сильно развитым животноводством. Распространенными были также рыболовство, охота, кустарные промыслы. Промышленность при царизме почти не развивалась. В 1913 году она давала всего 1,5% продукции всей страны. Небольшие каменноугольные копи в районе Кузнецка и Черемхова, несколько металлообрабатывающих предприятий, золотые прииски на Лене — вот почти и все.

В 1922 году в крае насчитывалось 695 предприятий, подавляющее большинство которых были полукустарные мастерские. Познакомившись с состоянием этих предприятий, Косиор увидел, что на такой базе создать социалистическую промышленность нельзя. На одном из заседаний Сиббюро ЦК РКП (б) он поставил вопрос о закрытии мелких кустарных предприятий.

— Должно быть оставлено только то,— говорил он,— что может давать прибыль, и беспощадно закрываться все остальное.

Болезненный процесс закрытия части и восстановления остальных предприятий затянулся на несколько лет. Нужно было не просто восстанавливать эти предприятия, а начать строить новые заводы, изыскивать новые источники энергии, планировать создание новых промышленных очагов.

Косиор подолгу беседовал с инженерами, энергетиками, гидрологами, советуя им одновременно с решением непосредственных задач — восстановления мелких электростанций — приступить к изучению энергоресурсов Сибири.

Энергетики поставили перед Сибревкомом вопрос о необходимости создания при Сибирской общеплановой комиссии специальной организации — «Электроплана», который бы занялся планированием исследования гидроресурсов края.

Вскоре такая организация была создана и приступила к разработке плана электрификации Сибири.

Большевики Сибири вели также подготовительные работы к развитию сибирской металлургии.

В статье «Вторая сибирская партконференция и задачи партии» Косиор писал об этом: «Лозунг индустриализации Сибири должен занять солидное место в повседневной работе краевых и местных как партийных, так и советских и хозяйственных органов. Наиболее трудным и сложным, но вместе с тем и наиболее важным и основным будет вопрос о развитии в Сибири крупной металлургии». Везде: на съездах, совещаниях, в частных беседах — Косиор развивал эту мысль.

...В мае 1923 года в Новониколаевск приехал нарком просвещения А. В. Луначарский. Он прочитал для коммунистов и интеллигенции города несколько блестящих лекций, ознакомился с работой органов народного образования и просветучреждений, беседовал с руководителями края. Косиор сопровождал наркома, показывал ему город, рассказывал о нуждах края.

Однажды, возвращаясь из поездки в пригородное хозяйство, гость попросил свезти его на берег Оби. Стоял теплый весенний день. Показывая Косиору на величественный простор реки и грязную, всю в рытвинах и ухабах прибрежную улицу, застроенную ветхими домишками и покосившимися сараями, Анатолий Васильевич сказал:

— Странный у вас город. Мне он напоминает Клондайк в первые годы его существования. Грязен, плохо застроен, а бодр и свеж. Он похож на 25-летнего юношу, только начавшего свою самостоятельную жизнь. Столица огромного, богатого края, он уже притягивает к себе лучшие силы.

Луначарский видел не только еще не преодоленную тогда отсталость Сибири, но и то новое, что уже утверждалось здесь. С большим вниманием следил Анатолий Васильевич за культурным ростом Сибири. Он хорошо отозвался о работе литературного журнала «Сибирские огни».

— Это, без преувеличения говорю,— лучший провинциальный журнал РСФСР. Его создатели и авторы — Вегман, Зазубрин, Сейфуллина, Караваева, Итин — чрезвычайно милая компания, и я, право, не знаю, имеем ли мы в наших больших культурных центрах такое хорошее ядро революционно настроенных талантов.

Косиор, внимательно следивший за журналом «Сибирские огни» и литературными страницами сибирских газет, соглашался: да, в Сибири быстро растет отряд пролетарских писателей. В эти годы в Сибири начали свою творческую жизнь многие, впоследствии широко известные всей стране писатели: А. Караваева, Вс. Иванов, Ф. Березовский, Вяч. Шишков, Р. Фраерман, С. Алымов, И. Уткин.

 Новониколаевск еще весь в будущем, а вот ваш «древний» город — Томск — я побывал в Томске — уже имеет свое лицо,— говорил Анатолий Васильевич.— Это прежде всего университетский город. Томск должен явиться в недалеком будущем гигантским культурным центром для всей Северной Азии, притягивая к себе все большие массы пролетарской молодежи, которая должна будет строить новую культурную жизнь Азии.