В эти дни Косиор как-то по-другому приглядывался к своим товарищам по работе — сибирякам, чаще беседовал с ними о борьбе за власть Советов в крае. Особенно много интересного ему рассказали А. А. Ширямов, руководивший большевиками Иркутска в дни освобождения города и принимавший участие в допросе Колчака; Громов и Щетинкин — вожаки партизанского движения в Сибири; испытавший ужасы колчаковских застенков Ф. Березовский.

Однажды Косиор спросил у Березовского, что было самым тяжелым для него в тюрьме.

—   Много было тяжелого: избиения, голод, насилие над личностью, но...— Березовский задумался и, улыбаясь, произнес: — но для меня, страстного поклонника отечественной истории, самым тяжелым было сжигание архивов.

—   Каких архивов? — спросил Косиор.

—   Всяких. В декабре 1918 года морозы здесь доходили до 40 градусов по Реомюру. В камерах был страшный холод. Но в один из вечеров в нашей камере было тепло: мы сожгли в печи около трех пудов древнейшего и ценнейшего сибирского архива, который колчаковская администрация раздавала в места заключения и в казармы вместо дров. Вначале мы протестовали против этого варварства, посылая свои протесты на волю; но, видя безрезультатность этих протестов, жгли теперь драгоценный архив, даже не читая толстых пожелтевших листов, подписанных то Екатериной Второй, то Павлом Первым, то каким-нибудь казачьим есаулом, описывающим свои походы против «поганых».

К 1925 году Сибирь, залечив раны, нанесенные гражданской войной, уверенно стала на путь строительства индустрии и развития сельского хозяйства. Отпала нужда и в чрезвычайных органах — Сибревкоме и Сиббюро ЦК РКП(б). Прошли выборы в Советы, краевой съезд Советов создал постоянные органы — краевой исполнительный комитет и районные комитеты. На Общесибирской партийной конференции был избран и краевой комитет партии, секретарем которого стал Косиор.

Однажды в Новониколаевск приехал М. И. Калинин. Вместе с Косиором он посетил несколько сибирских сел, в том числе и Каменку, в которой неоднократно бывал Косиор. Когда кончился митинг, к М. И. Калинину подошел пожилой степенный крестьянин — житель Каменки Ермаков и пригласил его с С. В. Косиором к себе в дом.

—   Прошу, дорогие товарищи, отобедать ко мне, попробовать сибирских пельменей. Раз уж у нас такая радость — самая главная российская и сибирская власть пожаловала, просим отведать наш хлеб и соль.

—   За приглашение спасибо, от пельменей не откажемся,— ответил Михаил Иванович, а насчет «главной власти» — разрешите вам вот при всем народе разъяснить. Главная власть теперь — народ, вы сами, а мы со Станиславом Викентьевичем слуги ваши, вами избранные. Поэтому мы и должны советоваться во всем с вами. Главная причина, почему я к вам приехал: скоро будет съезд партии, и я должен делать доклад о работе в деревне и в соответствии с этим прикинуть, как решение съезда дальше согласовывать с крестьянами.

Возвратившись из Каменки, М. И. Калинин, делясь впечатлениями о поездке, сказал, что рад переменам, происшедшим в Сибири.

—   Мы сдвинули деревню с мертвой точки,— ответил Косиор.— Село уже дает городу хлеб и знаменитое сибирское масло. Задача теперь состоит в том, чтобы перевести деревню на социалистические рельсы. У нас уже есть ростки новых, социалистических отношений в деревне. По пятилетнему плану, который мы приняли в прошлом году, намечается...

—   Знаю, знаю,— перебил Михаил Иванович,— и верю, что сибиряки выполнят свой, к слову сказать первый в стране, пятилетний план. Только, дорогой Станислав Викентьевич, это будет без вас.

— Как без меня?

— В ЦК есть мнение перевести вас в Москву.

Через некоторое время Косиор официально узнал, что его переводят в аппарат ЦК РКП (б).

В один из последних дней перед отъездом из Сибири Косиор с семьей выехал на прогулку по Оби. Стояли чудесные дни сибирского лета, короткого, но жаркого. Выбрав уютный мысок на берегу, заросшем вековыми соснами, причалили к берегу, развели костер и до вечера наслаждались тишиной и прелестью отдыха. Косиор смотрел на голубую гладь реки и думал:

«Увижу ли я еще когда-нибудь эти просторы?»

За три года, проведенные в Сибири, он полюбил этот прекрасный и суровый край. Теперь С. В. Косиора ждала работа на новом месте. Что ж, воля партии — закон. Но как хорошо здесь и как прав был Чехов, написавший в своих очерках о Сибири:

«Какая полная, умная и смелая жизнь осветит со временем эти берега».