Нравились Тульчинскому хладнокровие, спокойствие горцев: «Они всякую несправедливость по их адресу переносят удивительно добродушно, не горячатся, не сердятся и всегда далеки от какой бы то ни было мести своим недругам». Если и наблюдались изредка ссоры и столкновения, никто из них не только не обнажал кинжала, но даже и не дотрагивался до него. Для этого нужен был исключительный повод.
О порядочности, добродушном и гостеприимном характере балкарцев писали и предшественники Тульчинского, и те, кто посетил балкарские села позже. Еще в 1859 году в газете «Кавказ» отмечалось, что балкарцы и карачаевцы «честны и справедливы как на словах, так и на деле». П. А. Лаксимов в 1929 году побывает в большинстве поселков Баксанского ущелья и выделит в их жителях именно эти черты. Тульчинский считал их надежными и преданными друзьями. Об этом же позже напишет Н. А. Караулов: «Дружба их крепка и надежна».
Высокого мнения автор и о горской нравственности. Ему не приходилось слышать, чтобы в балкарских селах или на кошах что-либо пропадало. Если кто-то что-либо и брал без разрешения, то только на время и возвращал назад, что объяснялось сложившейся традицией: «Сплошь и рядом летом, в дневное время, можно встретить оставленные пастухами коши на открытом воздухе; прохожие или проезжающие могут на этих кошах утолить голод сыром и жажду айраном и продолжить свой путь, не тронув ничего из оставленного. Таков обычай.
Любой горец или охотник, подымаясь на высоты гор, свободно оставляет на тропе свою бурку и другую одежду, обременительную при подъемах, в полной уверенности, что им оставленное может лежать сколько угодно времени, никем не тронутое. Так, в горах нет надобности иметь ни днем ни ночью толстые засовы и дверные замки, все может быть открыто, и никто ничего не тронет».
Побывавший вместе с В. Донкиным в 1886 году в горных ущельях Клинтон Дент замечал, что безенгиевцы «не склонны к воровству» и не любят лжи.
Н. П. Тульчинский писал, что, несмотря на превосходные условия для охоты, балкарцы не считали ее промыслом. Однако в горах были прекрасные охотники. Хотя он их не называет, нам хочется привести имена некоторых из них. Это Глау и Уммолат Гаевы, Нако, Сары и Абрек Габоевы, Абрек Теваев, Биченги Байдаев, Аслан-Гери Залиханов, Маиль Толгуров, Дукум Атаев, Аккай Эттеев, Гелья Баккуев, Кайгермаз Будаев, Заур-Бек Афашоков. Охота в основном велась на туров, диких коз, зайцев и птиц.
В описании Тульчинским охоты и порядков, связанных с ней, просматривается ряд пережитков первобытно-общинных отношений и признаков, характерных для социального и идеологического единства членов патронимии: например, охотник, которому повезло, всегда делился с родственниками и односельчанами, младший уступал во всем на охоте старшему, хозяин гостю и т. д.
Стремление поделиться пищей М. М. Ковалевский рассматривает как один из важных примеров бытования в прошлом общей собственности членов рода, затем патронимии, доказав это на примерах индейских племен Северной Америки и Бразилии.
В книге «Карачаевцы» В. П. Невская, Е. Н. Студенецкая и И. М. Шаманов тоже указывают, что в Карачае, например, в отдаленные времена, когда «резали скотину, то куски мяса разносили по всем домам своего тийре».
Анализируя быт, Н. П. Тульчинский особо отмечает трудолюбие женщин, успевавших везде и во всем: «На женщине лежит вся домашняя работа; ее трудолюбие изумительно, она не работает только тогда, когда спит, а спит она очень мало. Она обшивает и себя и всех мужчин в доме; у очага ее неотъемлемое место; она рубит дрова, чистит конюшни и дворы, делает кизяки, ткет сукно...» Здесь же Тульчинский приводит еще ряд обязанностей женщин, в том числе и воспитание детей. При этом он, умаляя в последнем роль мужчин, ошибочно думал, что отгораживание от домашних дел и воспитания связано с равнодушным отношением их к детям. Между тем это – следствие обычая избегания.
