Очерк Н. Ф. Грабовского, как явствует из названия, посвящен свадебному церемониалу и обрядам, роли в этом торжественном мероприятии родственников жениха и невесты, положению женщин в семье и некоторым другим сторонам семейной жизни балкарцев.
В 1882 – 1883 годах в Одессе историк, профессор права Федор Иванович Леонтович издает адаты народов Кавказа, собранные различными лицами – военными, чиновниками, преподавателями учебных заведений5. Выпуск этих материалов, явившихся результатом опроса в свое время почетных стариков различных горских обществ, автор обосновывает интересом царской администрации к обычноправовым нормам инородцев «южнорусских окраин». В предисловии к книге Леонтович указывает, что сохранившиеся в социальной жизни горцев сходные с «институтами древнего германского или славянского права» элементы подтверждают наличие у них ряда пережитков первобытно-общинного строя. Но он и ошибался, связывая одним хронологическим периодом существование рода, территориальной общины, «тукума» и «фамилии».
Представленные в сборнике адаты говорят о широком бытовании в Балкарии больших семей. В частности, из параграфов «Раздел имений» и «Отношение детей к родителям и их права на первых» ясно вытекает, что большие семьи нередко состояли из родных братьев и разделы между ними проходили в соответствии с законами обычного права, женщины из наследования исключались. Однако разделы у балкарцев были «не в почете». В большинстве своем делились семьи таубиев, крестьяне же, исходя из экономических соображений, предпочитали жить большесемейными коллективами.
В вопросах взаимопомощи, кровной мести, различных хозяйственных делах важная роль принадлежала родственным связям. Но, судя по параграфу «Права и обязанности каждого класса и отношение одного сословия к другому, включая духовенство», обычай родственной взаимопомощи стал и средством эксплуатации общинников.
Из «Адатов...» Ф. И. Леонтовича можно почерпнуть материал относительно аталычества, взаимоотношений старших и младших, мужчин и женщин, о свадебных обрядах, сельском сходе, народном суде, хозяйственной деятельности.
Анализируя публикации авторов XVI – первой половины XIX века, любой, даже неискушенный, читатель обратит внимание на то, что они большей частью фиксировали лишь то, что, как говорится, лежало «на поверхности», т. е., что они видели и слышали буквально «на ходу», поскольку все они посещали балкарские ущелья кратковременно, наездами. Этот недостаток отмечен в «Протоколах» Императорского Русского географического общества и передовыми учеными, призывавшими к комплексному и всестороннему изучению Кавказа.
Подобное мнение складывалось и в среде горских народов. С. Давидович после беседы с Исмаилом Мырзакуловичем Урусбиевым записал у себя в дневнике: «Ничего так не желает Исмаил, как снаряжения на Кавказ ученой экспедиции, которая занялась бы всесторонним его исследованием... «Наезжают к нам ученые люди, – жалуется он, – да урывками, на короткое время, между делом. От таких прогулок наука не многое выиграет».
Венгерский путешественник Мориц фон Деши, часто пользовавшийся услугами Исмаила Мырзакуловича, подтверждал, что он весьма «сознательно» относился к целям «научных путешествий».
Наверное, мы не ошибемся, назвав Исмаила Мырзакуловича первым этнографом Балкарии. Пусть он был самоучкой, пусть был далек от научного понимания этой формирующейся тогда науки, но он инстинктивно угадывал важность изучения истории, быта и культуры как его народа, так и соседних. Урусбиев не знал, как и не мог научно обоснованно собирать необходимый и важный для потомков этнографический материал, по-детски наивными были его мысли и рассуждения об этногенезе балкарцев и соседских народов, общественном строе и генетических корнях обычаев и законов его предков. Не мог он все, что откладывалось в голове, в памяти, также и записывать. Но он делал свое полезное дело иначе: интересовался у стариков всем, что считал важным в истории народа, и рассказывал об этом путешественникам, агитировал их чаще приезжать в горы, содействовал им, как только мог, оставив, таким образом, о себе благодарную память потомков.
