Как свидетельствуют дореволюционные ученые, Исмаила Мырзакуловича интересовали минералогия и полезные ископаемые, метеорология и гидрология, растительный и животный мир. По данным А. П. Лорча, его кунацкая была похожа на музей, а имя его связано «с лучшими воспоминаниями о Кавказе таких ученых-альпинистов, как Абих (1853), Фрешфильд (1868), Деши (1884), Мерцбахер (1891), и других, которые под кровлею этого просвященного и гостеприимного горского князя всегда находили поддержку в своих предприятиях и радушный прием».
Среди чегемцев своими прогрессивными взглядами выделялся Дадаш Балкаруков, предоставлявший, когда это было необходимо, ученым и путешественникам лошадей, теплую одежду, бурки, продукты питания. Председатель правления Кавказского горного общества Адольф Петрович Лорч отмечал в свое время, что Балкаруков подарил Пятигорскому горному обществу часть своей земли для строительства в горах «приюта для туристов».
В Хуламо-Безенгийском ущелье «глубокий интерес» к ученым-путешественникам и альпинистам проявляли Суншевы. Баварский альпийский клуб в 1912 году даже зачислил в свои члены главу их фамилии.
Было бы несправедливо не вспомнить Хамзата, Сафар-Али, Науруза и Ибрагима Урусбиевых, Султан-Бека, Али, Ханифу-ханум и Мисоста Абаевых, Омара Курданова, Кичи-Батыра Байдаева, Шимауху Ахматова и других, которые тонко понимали и чувствовали культуру своего народа, ощущали прелесть народного языка, песен, сказок, легенд, видели, как многое в потоке времени и социальных перемен теряется, и призывали, сами собирая этнографический материал, как говорится «из народных уст», передавать его подрастающему поколению.
На необходимость научных исследований в Балкарии обращали внимание и авторы более поздних публикаций. В 1902 году в «Известиях Кавказского отдела Императорского географического общества» М. А. Иванов писал о Баксанском ущелье, что оно «...интересно и как место для устройства климатических станций; кроме того, любители археологии найдут себе материалы в остатках былого здесь некогда христианского населения, а минеральные богатства тоже ждут предпринимателей».
Стоя у Безенгийской стены, Н. В. Поггенполь мечтал о том, чтобы «здесь была построена хижина, которой суждено будет сыграть важную роль в деле изучения Кавказа». Уже в 20-е годы нашего столетия, заканчивая свое четырнадцатое по счету путешествие по Кавказу, С. Анисимов, в который уже раз, заметил: «Здесь можно найти богатейший материал в области исследования всех естественноисторических наук...»
Но горы, конечно, посещало и немало таких туристов, которых не заботили интересы науки, проблемы общества и государства, не занимала история, или же таких, которые сомневались в целесообразности и необходимости написания очерков своих наблюдений, статей и т. п., о чем приходится сожалеть, так как на сегодняшний день мы имели бы, может быть, больше ценных сведений.
Значительный интерес к Приэльбрусью и соседним ущельям появляется у путешественников, в том числе и у исследователей различных областей знаний, со второй половины XIX века, в те годы, когда Кавказские Минеральные Воды окончательно формируются как один из центральных курортов России. Все чаще в литературе тех лет встречаются упоминания, что отправным пунктом экскурсий является этот регион.
В начале июля 1886 года в Пятигорск прибудет историк, путешественник С. Давидович, чтобы отсюда совершить «поездку» в Приэльбрусье и восхождение на Эльбрус. В течение двух дней он будет осматривать достопримечательности города: центральный бульвар, грот Дианы, место дуэли Лермонтова, Машук, подбирать проводников, собирать информацию о Приэльбрусье и его жителях, что, кстати, найдет отражение в его путевом очерке, где он воссоздаст краткую, но вполне убедительную историю «покорения Эльбруса», начиная с попытки генерал-майора князя Эрнстова (1817 год) и кончая венгерским ученым Морицом фон Деши, опишет общественный и семейный быт горского населения, которое он будет называть «горскими кабардинцами».
