Как пишет Гамелен в своих мемуарах, сообщение из Парижа им было получено в тот же день. Добавим также, что 28 сентября Народный комиссариат обороны подтвердил свою информацию французскому военному атташе в Москве Паласу. Таким образом, не могло быть никаких сомнений в том, что Советское правительство было готово немедленно осуществить в случае необходимости активные военные операции в защиту Чехословакии.
Советское правительство стремилось к тому, чтобы наладить постоянные контакты с Чехословакией по военной линии. Сложилось тесное советско-чехословацкое сотрудничество в области авиации. В апреле 1938 года Советское правительство согласилось продать Чехословацкой республике 40 самолетов и отсрочило первый платеж на три-четыре месяца. По данным, приведенным Даладье на англо-французском совещании 25—26 сентября, чехословацкие вооруженные силы получили в общей сложности 200 советских самолетов. В Прагу были направлены советские авиационные специалисты и высшие офицеры.
В первой половине 1938 года чехословацкие инженеры и эксперты побывали на советских авиазаводах. Генерал Гусарек ознакомился с подготовкой наших войск к обороне, с состоянием военной промышленности СССР. В свою очередь, советские военные представители осмотрели пограничные укрепления Чехословакии, беседовали с представителями ее генерального штаба и министром обороны.
Огромное значение для Чехословакии имела позиция Советского Союза в отношении Польши, находившейся фактически в гитлеровском лагере. 5 июня 1938 г. НКИД поручил полпреду СССР в Париже выяснить у Бонне или у генерального секретаря МИД Леже, будет ли Франция в случае советского решения помешать польской интервенции против Чехословацкой республики считать себя союзницей Польши в смысле франко-польского союзного договора. Копия этой телеграммы была направлена в Прагу для информации чехословацкого правительства. Бонне был более чем сдержан. Он заявил, что проблема будет изучена. Такой ответ, по мнению Кулондра, не способствовал восстановлению доверия между Парижем и Москвой.
Французская и советская позиции «в польском вопросе» коренным образом отличались. Как известно, советско-чехословацкий пакт не требовал от Советского Союза оказания содействия Чехословацкой республике в случае польской агрессии против нее. Но уже 5 сентября 1938 г. в ответ на вопрос Пайяра В. П. Потемкин заявил, что, «не принимая на себя формально обязательства такой помощи, СССР вовсе не лишал себя тем самым права принимать по своему усмотрению то или иное решение, если Польша нападет на Чехословакию».
Реальное значение этих слов стало очевидным через несколько недель, когда польские войска начали сосредоточиваться на всем протяжении границы с Чехословакией. 22 сентября 1938 г. чехословацкий министр иностранных дел Крофта обратился в Москву с просьбой обратить внимание польских руководителей на то, что в случае нападения Польши на Чехословацкую республику советско-польский пакт о ненападении будет денонсирован. С исключительной быстротой, уже на следующий день, эта просьба была выполнена, и Советское правительство сделало в самой решительной и определенной форме соответствующее заявление Польше, которое 26 сентября было опубликовано. Польше пришлось отложить подготовленное нападение. Это позволило оттянуть чехословацкие войска от польских границ и использовать их для укрепления обороны на границе с Германией.
Агрессивная позиция пилсудчиков фактически исключала возможность их согласия на проход советских войск через польскую территорию в случае войны с рейхом (СССР не имел тогда обшей границы с Германией). В Париже отдавали себе в этом отчет. Премьер-министр Франции Леон Блюм 15 марта 1938 г. на заседании Постоянного комитета национальной обороны признал, что советская помощь Чехословакии была обусловлена поведением соседних с СССР стран. Такого же мнения придерживался и Гамелен.
Французские политические и военные руководители упорно выдвигали и отстаивали тезис о том, что якобы невозможно было получить согласие не только Польши, но и Румынии на какое бы то ни было (даже минимальное!) военное сотрудничество с Советским Союзом. На заседании Постоянного комитета национальной обороны 8 декабря 1937 г. Гамелен говорил, что польские и румынские власти возражали против прохода советских войск через территорию их стран. А Даладье не считал нужным даже рассматривать этот вопрос. Он хотел лишь, чтобы поляки и румыны договорились с Советским Союзом относительно поставок сырья и военных материалов.
На этот раз, как и во многих других случаях, извращенное освещение событий получило свое, так сказать, «законченное» выражение в «трудах» Жоржа Бонне. Он утверждал, что вопрос о проходе Красной Армии через Румынию и Польшу якобы «невозможно было разрешить». В статье, опубликованной в ноябре 1947 года в «Ревю де Пари», Бонне писал, что польское и румынское правительства в 1938 году возражали против пропуска советских войск.
Характеризуя позицию румынского правительства в вопросе о возможном проходе Красной Армии через территорию Румынии, надо прежде всего отметить сложность и противоречивость внешнеполитического положения этой страны в 1938 году. Ее правящие круги, с одной стороны, стремились к сближению с Германией, с другой — опасались ее экспансии на Восток. Они еще сохраняли видимость верности союзным обязательствам перед Францией и Малой Антантой. Король и его окружение боялись также оказаться в состоянии изоляции в случае войны в защиту Чехословацкой республики. В итоге — естественные, неизбежные колебания румынской внешней политики. Однако Черчилль, например, пишет, что согласия на пропуск советских войск «вполне можно было бы добиться, по крайней мере от Румынии.
Факты свидетельствуют о том, что румынские официальные лица неоднократно заявляли о своей готовности разрешить проход Красной Армии, если начнется война против Германии, но правящие круги Франции не считали нужным использовать реальные возможности для соответствующего формального соглашения. Поль-Бонкур, бывший французский министр иностранных дел, в своем выступлении на заседании «комиссии Серра» поставил вопрос: пытались ли французские политики после подписания пакта о взаимопомощи с Советским Союзом получить согласие Польши и Румынии на пропуск через их территорию советских войск в случае конфликта с рейхом? И ответил: «Я боюсь, что нет. Поль-Бонкур считал, что получить согласие румын было возможно. И вот что он рассказал.
В начале 1936 года Поль-Бонкур был государственным министром в правительстве Сарро. В это время румынский король Кароль, возвращаясь из Лондона, остановился в Париже. Когда Кароль был в эмиграции во Франции, он был близко знаком с Поль-Бонкуром. «Я сохранил с ним дружественные отношения», — говорил последний. Румынский министр иностранных дел Титулеску предложил Поль-Бонкуру встретиться с Каролем и поставить перед ним вопрос о проходе советских войск через румынскую территорию. Такая встреча состоялась. В ее ходе король одобрил предложение французского министра, но оно так и не было реализовано.
